Мелкий бес
Шрифт:
На вопросы адвоката Кэрсона, знал ли Уайльд о том, что у Тэйлора был женский костюм — модное женское платье, и видел ли он его в женском платье, — Уайльд ответил отрицательно. Между тем основной уликой в разбирательстве по делу Уайльда было то, что Тэйлор держал занавески задернутыми и иногда носил женское платье (от хозяйки квартиры). Вопрос о том, носил ли Тэйлор женское платье, возобновлялся несколько раз, и он подтвердил этот факт, ссылаясь на свое участие в маскарадах в Covent Garden и the Queen's Gate Hall. [246]
246
Oscar Wilde: Three Times Tried. P. 73, 152–153.
В «Мелком бесе» появлению Саши на маскараде в костюме гейши сопутствовал аналогичный опыт театрализации
«Теперь уже каждый раз, как Саша приходил, Людмила запиралась с ним и принималась его раздевать да наряжать в разные наряды. Смехом и шутками наряжался сладкий их стыд. Иногда Людмила затягивала Сашу в корсет и одевала в свое платье. (…)
Надев на себя весь дамский наряд, Саша послушно сидел и обмахивался веером. В этом наряде он и в самом деле был похож на девочку и старался вести себя как девочка». [247]
247
С. 209 наст. изд.
На вопрос обвинителя — зачем Уайльд посещал квартиру Тэйлора, Уайльд ответил: «Чтобы иногда позабавиться; выкурить сигаретку; из-за музыки, пения, поболтать о всякой подобной чепухе, убить время»; на вопрос обвинителя о характере отношений Уайльда с молодыми людьми, которых он встретил у Тэйлора, писатель ответил: «Я им читал. Я читал им одну из моих пьес». [248] Сравним в «Мелком бесе»:
— Я желаю знать, какие вы завели знакомства в городе.
Саша смотрел на директора лживо-невинными и спокойными глазами.
— Какие же знакомства? — сказал он, — Ольга Васильевна знает, я только к товарищам хожу да к Рутиловым.
— Да, вот именно, продолжал свой допрос Хрипач, — что вы делаете у Рутиловых?
— Ничего особенного, так, — с тем же невинным видом ответил Саша, — главным образом мы читаем. Барышни Рутиловы стихи очень любят. И я всегда к семи часам бываю дома. [249]
248
Oscar Wilde: Three Times Tried. P. 422.
249
C. 219 наст. изд.
Впрочем, затем Саша признался, что один раз он опоздал и тогда же был наказан за этот проступок. Наказан, однако, он был не за опоздание, а за то, что Коковкина, неожиданно вошедшая в Людмилину комнату, двери которой случайно забыли запереть на ключ, увидела Сашу в женском платье. Тогда же застигнутые врасплох герои придумали, что репетируют пьесу («мы хотим домашний спектакль поставить»), [250] в которой Людмила наденет мужской костюм, а Саша — женский.
250
С. 220 наст. изд.
Тем не менее, под нажимом Хрипача, расплакавшийся гимназист твердо стоял на своем:
«Честное слово, ничего худого не было, — уверял он, — мы только читали, гуляли, играли, — ну, бегали, — больше никаких вольностей». [251]
Эту же версию отстаивали и сестры Рутиловы во время их допроса теткой Пыльникова:
«Для большей убедительности они принялись было рассказывать с большою подробностью, что именно и когда они делали с Сашею, и при этом перечне скоро сбивались, — это все же такие невинные, простые вещи, что просто и помнить их нет возможности. И Екатерина Ивановна, наконец, вполне поверила в то, что ее Саша и милые девицы Рутиловы явились невинными жертвами глупой клеветы». [252]
251
Там же.
252
С. 238–239 наст. изд.
В опубликованных материалах уайльдовского процесса (Oskar Wilder: Three Times Tried [Famous Old Bailey Trails of the Nineteenth Century]. London: The Ferrestone Press, [1912]) говорилось: «Следует отметить, что, с момента ареста, Уайльда считали виновным почти все, особенно пресса низкого класса, которая и раздула это предубеждение к нему». [253]
В «Мелком бесе» сплетню о развратной барышне Пыльниковой также пустила «пресса низкого класса» — Грушина — и распространила сожительница Передонова Варвара, они же затем «сочинили и послали Хрипачу безыменное письмо о том, что гимназист Пыльников увлечен девицею Рутиловою, проводит у них целые вечера и предается разврату».
253
Oscar Wilde: Three Times Tried. P. 161.
«Хрипач, — сообщает далее Сологуб, — ни на минуту не поверил в развращенность Пыльникова, и в то, что его знакомство с Людмилою имеет непристойные стороны. „Это, — думал он, — идет все от той же глупой выдумки Передонова и питается завистливою злобою Грушиной“». [254]
В отличие от доверчивого Хрипача, автор романа «Мелкий бес» располагал всеми необходимыми доказательствами сомнительного поведения гимназиста Пыльникова, и, тем не менее, он завершил сюжет отнюдь не исключением его из гимназии — изоляцией из общества, а всего лишь условным домашним арестом.
254
C. 217 наст. изд.
«Я не позволю с женщины сорвать маску; что хотите делайте, не позволю», — кричал Бенгальский, унося гейшу с маскарада, спасая Сашу от гнева озверевшей толпы.
Английский суд, не имевший для осуждения Оскара Уайльда достаточное количество улик, вынес другое решение и предоставил озверевшей толпе газетчиков шанс вдоволь поглумиться над художником. «Транслируя» на страницы романа громкий европейский процесс, Сологуб сформулировал свое отношение к жестокому и бесчеловечному решению обвинителей и тем самым продемонстрировал солидарность с Уайльдом во взглядах на природу искусства, неподсудность и неприкосновенность личности художника, творящего своей жизнью новый и лучший мир.
С «подсказки» Пушкина
Название и основной смысл романа «Мелкий бес» чаще всего связывают со строками незавершенной поэмы М. Ю. Лермонтова «Сказка для детей» (1839–1840):
То был ли сам великий Сатана, Иль мелкий бес из самых нечиновных.Поводом для установления данной коннотации, по-видимому, послужило эссе Сологуба «Демоны поэтов», первая часть которого — «1. Круг первый» — была напечатана в майской книжке журнала «Перевал» за 1907 год; в эссе писатель процитировал строки из «Сказки для детей» Лермонтова. [255]
В июле 1907 года в «Русском слове» появилась статья А. А. Измайлова «Измельчавший русский Мефистофель и передоновщина». «Стоило ли жить десятилетия, болезненно претерпевать всевозможные эволюции, — сокрушался автор, — чтобы, начав Онегиными и Печориными, через фазы Чичиковых, Тамариных и Обломовых спуститься до Передонова? Стыдно за Мефистофеля, разменявшегося на медные гроши…». [256] В контексте размышлений об эволюции литературного типа сближение Передонова с героем «Сказки для детей» (вариантом Демона) — персонажем петербургской повести, лишенным возвышенного демонического ореола, — не было неожиданным.
255
Сологуб Федор. Демоны поэтов // Перевал. 1907. № 7. С. 48.
256
Измайлов А. Измельчавший русский Мефистофель и передоновщина // Русское слово. 1907. № 167. 21 июля. С. 1.