Мелкий бес
Шрифт:
— Как же это вы, юноша, а? что это вы такое выдумали, а? — напустился Богданов на Мачигина.
— В чем дело? — развязно спросил Мачигин, поигрывая соломенною шляпою и пошаливая левою ножкою.
Богданов его не посадил, ибо намеревался распечь.
— Как же это, как же это вы, юноша, кокарду носите, а? как это вы решили посягнуть, а? — спрашивал он, напуская на себя строгость и усиленно потрясая серенькою своею еретицею.
Мачигин покраснел, но бойко ответил:
— Что ж такое, разве же я не вправе?
— Да
— Знак учительского звания, — бойко сказал Мачигин и внезапно сладко улыбнулся, вспомнив о важности своего учительского звания.
— Носите палочку в руках, палочку, вот вам и знак учительского звания, — посоветовал Богданов, покачивая головою.
— Помилуйте, Сергей Потапыч, — с обидою в голосе сказал Мачигин, — что же палочка! Палочку всякий может, а кокарда для престижа.
— Для какого престижа, а? для какого, какого престижа? — накинулся на юношу Богданов, — какой вам нужен престиж, а? Вы разве начальник?
— Помилуйте, Сергей Потапыч, — рассудительно доказывал Мачигин, — в крестьянском малокультурном сословии это сразу возбуждает прилив почтения, — сейгод гораздо ниже кланяются.
Мачигин самодовольно погладил рыженькие усики.
— Да нельзя, юноша, никак нельзя, — скорбно покачивая головою, сказал Богданов.
— Помилуйте, Сергей Потапыч, учитель без кокарды все равно что британский лев без хвоста, — уверял Мачигин, — одна карикатура.
— При чем тут хвост, а? какой тут хвост, а? — с волнением заговорил Богданов. — Куда вы в политику заехали, а? Разве это ваше дело о политике рассуждать, а? Нет, уж вы, юноша, кокарду снимите, сделайте Божескую милость. Нельзя, как же можно, сохрани Бог, мало ли кто может узнать!
Мачигин пожал плечами, хотел еще что-то возразить, но Богданов перебил его, — в его голове мелькнула блистательная, по его разумению, мысль.
— Ведь вот вы ко мне без кокарды пришли, а, без кокарды? сами чувствуете, что нельзя.
Мачигин замялся было, но нашел и на этот раз возражение:
— Так как мы сельские учителя, то нам и нужна сельская привилегия, а в городе мы состоим зауряд-интеллигентами.
— Нет, уж вы, юноша, знайте, — сердито сказал Богданов, — что это нельзя, и если я еще услышу, тогда мы вас уволим.
Грушина время от времени устраивала вечеринки для молодых людей, из числа которых надеялась выудить мужа. Для отвода глаз приглашала и семейных знакомых.
Вот была такая вечеринка. Гости собрались рано.
На стенах в гостиной у Грушиной висели картинки, закрытые плотною кисеею. Впрочем, неприличного в них ничего не было. Когда Грушина подымала, с лукавою и нескромною усмешечкою, кисейные занавесочки, гости любовались голыми бабами, написанными плохо.
— Что же это, баба кривая? — угрюмо сказал Передонов.
— Ничего
— Кривая, — повторил Передонов. — И глаза разные, как у вас.
— Ну, много вы понимаете! — обиженно сказала Грушина, — эти картинки очень хорошие и дорогие. Художникам без таких нельзя.
Передонов внезапно захохотал: он вспомнил совет, данный им на днях Владе.
— Чего вы заржали? — спросила Грушина.
— Нартанович, гимназист, своей сестре Марфе платье подпалит, — объяснил он, — я ему посоветовал это сделать.
— Станет он палить, нашли дурака! — возразила Грушина.
— Конечно, станет, — уверенно сказал Передонов, — братья с сестрами всегда ссорятся. Когда я маленьким был, так всегда своим сестрам пакостил, — маленьких бил, а старшим одежду портил.
— Не все же ссорятся, — сказал Рутилов, — вот я с сестрами не ссорюсь.
— Что ж ты с ними, целуешься, что ли? — спросил Передонов.
— Ты, Ардальон Борисыч, свинья и подлец, и я тебе оплеуху дам, — очень спокойно сказал Рутилов.
— Ну, я не люблю таких шуток, — ответил Передонов и отодвинулся от Рутилова.
«А то еще, — думал он, — и в самом деле даст, — что-то зловещее у него лицо».
— У нее, — продолжал он о Марте, — только и есть одно платье, черное.
— Вершина ей новое сошьет, — с завистливою злостью сказала Варвара. — К свадьбе всё приданое сделает. Красавица, инда лошади жахаются, — проворчала она тихо и злорадно посмотрела на Мурина.
— Пора и вам венчаться, — сказала Преполовенская. — Чего ждете, Ардальон Борисыч?
Преполовенские уже видели, что после второго письма Передонов твердо решил жениться на Варваре. Они и сами поверили письму. Стали говорить, что всегда были за Варвару. Ссориться с Передоновым им не было расчета, — выгодно с ним играть в карты. А Геня, делать нечего, пусть подождет, — другого жениха придется поискать.
Преполовенский заговорил:
— Конечно, венчаться вам надо: и доброе дело сделаете, да и княгине угодите; княгине приятно будет, что вы женитесь, так что вы и ей угодите, и доброе дело сделаете, вот и хорошо будет, а то так-то что же, а тут все же доброе дело сделаете, да и княгине приятно.
— Вот и я то же говорю, — сказала Преполовенская.
А Преполовенский не мог остановиться и, видя, что от него уже все отходят, сел рядом с молодым чиновником и принялся ему растолковывать то же самое.
— Я решился венчаться, — сказал Передонов, — только мы с Варварой не знаем, как надо венчаться. Что-то надо сделать, а я и не знаю что.
— Вот, дело нехитрое, — сказала Преполовенская, — да если хотите, мы с мужем вам все устроим, вы только сидите и ни о чем не думайте.
— Хорошо, — сказал Передонов, — я согласен. Только чтобы все было хорошо и прилично. Мне денег не жалко.