Мелькнул чулок
Шрифт:
С усилием разлепив веки, Энни увидела Дэймона Риса. Маленькие глазки напряженно блестели.
– Вот, возьми, принцесса. Держи крепче. Тебе он понадобится.
Знакомый ворчливый голос был словно бесполезная ласка в разгар кораблекрушения.
Наверное, вежливость требует, чтобы она улыбнулась, но в маске это невозможно. Только глаза выражали благодарность. Энни попыталась промямлить что-то в знак приветствия, но Рис покачал головой.
– Спокойно, бэби. Не нужно говорить. И двигаться тоже. Эти костоправы скрутили тебя по рукам и ногам. Ты вся в гипсе, как статуя. Неприятная история, но скоро все будет хорошо,
Появились врач и сестра.
– Сделать укол? – спросил хирург, переводя взгляд с измученных глаз Энни на экран монитора где-то за ее головой.
– Конечно, ей нужен наркотик! – вмешался Дэймон. – Вы же знаете, сколько времени прошло. Господи, не заставляйте же ее отвечать! Сделайте все, что нужно, и побыстрее.
Энни почувствовала, как Дэймон нежно сжал ее пальцы, пока доктор готовил шприц.
– Спокойно, бэби. Не волнуйся. Я с тобой.
Дэймон говорил тихо, но с нотками едва сдерживаемого гнева, направленного теперь уже против врача.
На этот раз пробуждение было таким же болезненным, но переносилось легче, возможно, потому, что ощущение было знакомым. Энни чувствовала пульсирующую боль, распространявшуюся по всему телу. Ужасно ныл живот, свинцовая тяжесть тянула к земле.
Сейчас она знала, что верхняя челюсть сломана. Целы ли зубы? Ужасная эластичная маска на лице, словно когти демона, вцепилась в кожу. Трубка в носу ужасно мешала.
Ей снова сделали укол и опять эти чудовищные создания – плод болезненной фантазии: сочащиеся гноем раны, хищники, обдающие ее зловонным дыханием, окружили Энни. Наркотик вызывал кошмары почти такие же непереносимые, как боль, с которой вел битву. Внезапная мысль ослепительной молнией мелькнула в мозгу. Только ад может тягаться с адом.
Огромные, полные страдания глаза умоляюще глядели на Дэймона Риса, а тот терпеливо повторял:
– Не беспокойся ни о чем. Я не спускаю глаз с этих лекаришек. Ты вне опасности, крошка, и сейчас они говорят, что тебе немного лучше. Они вырезали селезенку, вправили переломы, сделали операцию на позвоночнике, но это еще не все. Сегодня придет ортопед. Я буду с тобой все время.
Энни смогла только слабо благодарно моргнуть. Сколько же он просидел здесь?
Что-то в его улыбке подсказало: Рис знает ее тайну.
– Я потеряла ребенка.
Голос был почти неслышен, губы едва двигались.
– Знаю, крошка, знаю.
Энни никогда не видела такой нежности в глазах Дэймона.
– Ни о чем не думай, только наберись терпения пройти через это испытание. Все обойдется. У тебя еще будет столько детей, сколько захочешь. Держись и помни, я с тобой. Моргни, если все в порядке, хорошо?
Вместо ответа Энни закрыла усталые глаза и уснула.
Глава IV
Ни измученный, занятый своими невеселыми мыслями Дэймон Рис, ни искалеченная девушка на постели не заметили, что среди бесконечно меняющихся безликих докторов, сестер и санитарок затесался самозванец.
Сойти за доктора оказалось легче легкого – белый халат, табличка с именем, прикрепленная к халату, стетоскоп.
Уолли Дугасу уже несколько раз удалось проникнуть в госпиталь в поисках записей или для встреч с людьми, которых необходимо было расспросить. Охрана на входе пропускала всех подряд: самое главное – заботиться о здоровье пациентов, а не отшивать нежелательных визитеров. Сестры чаще всего были заняты в палатах, а не сидели на постах. Словом, немного старания – и можно получить то, за чем пришел.
На этот раз Уолли отправился прямиком в отдельную палату, куда перевезли Энни Хэвиленд после недельного пребывания в реанимации. Как он и подозревал, сиделки, дежурившие у ее постели, вели историю болезни, занося данные в график.
Уолли тихо поздоровался с пациенткой, посчитал ее пульс. Широко открытые глаза девушки уставились в пустоту. Она ничем не показала, что знает о его присутствии. Стояла поздняя ночь, и девушка, должно быть, находилась под действием наркотика.
Уолли впервые в жизни видел девушку во плоти, хотя со всей печальной очевидностью было ясно – он никогда не встретится с той прежней Энни Хэвиленд. Она ушла навсегда. Маска на лице не оставляла в этом никаких сомнений. История болезни досказала остальное – печальную повесть. Трещина шейного позвонка, смещение межпозвоночных дисков, сломанные ребра, перелом тазобедренной кости, находящейся сейчас в колосовидной гипсовой повязке, перелом со смещением правого плеча, ушиб почек, разрыв селезенки, сильное внутреннее кровоизлияние. И, что хуже всего – сломанная верхняя челюсть, рваные раны на лбу и щеках. Много же придется потрудиться врачам, чтобы она снова стала походить на человека, не говоря уже о сходстве с пользующимся такой известностью секс-ангелом Дэймона Риса.
Уолли перевел взгляд с колосовидной повязки на петлю Кратфилда, фиксирующую голову девушки, на скелетное вытяжение, прикрепленное штифтами к правому локтю и левой ноге. Потом взглянул в лист назначений… Морфий, пятнадцать миллиграмм, каждые четыре часа.
«Господи, – подумал Уолли, – с ней все кончено».
Согласно истории болезни, острая боль в животе немного утихла после первой операции, но боли от переломов не унимались. Еще более ужасные страдания причиняли трещина в позвоночнике и смещение диска. Врачи не смели пока оперировать, боясь отека легких, давления на спинной мозг. Эта операция должна подождать несколько месяцев.
Уолли вернулся к первой странице, привлеченный строчкой, на которую сначала не обратил внимания.
Она была беременна. И потеряла ребенка.
Уолли размышлял над случившимся. Он уже успел побывать на месте происшествия и поговорил со знакомыми в полицейском участке Беверли Хилз. Все в один голос утверждали, что девушка в момент аварии была трезва. Трезва, но не надела ремня безопасности. Полиция предполагала, что у мисс Хэвиленд был нервный срыв. Неизвестно, намеревалась ли она покончить с собой. Девушка нажала на тормоз, но слишком поздно. Никто не знал, что было у нее на уме.
Уолли поднял глаза на человека, спящего в кресле у окна. Он узнал Дэймона Риса. Ясно, почему именно он сейчас здесь, ведь в его дом, оказавшийся в ту ночь пустым, спешила актриса.
Уолли мысленно подытожил все, что знал о девушке. Постоянная травля в прессе после выхода «Полночного часа», должно быть, сделала ее жизнь невыносимой. Ведь что ни говори, а она была начинающей и в Хармоне Керте нашла самого беспощадного врага, который может появиться у молодой актрисы.
Но Уолли подозревал, что даже ненависть к Керту не могла толкнуть девушку на такой поступок – для этого у нее слишком сильная воля.