Мелькнул чулок
Шрифт:
Уолли выступал под личиной страхового агента. После беседы с предполагаемыми клиентами Уолли вынимал газету и показывал на снимок Энни Хэвиленд.
– Говорят, она родилась и выросла здесь? – спрашивал он.
– Точно, – следовал ответ.
– Ну разве не здорово? – восклицал Уолли, сдвигая на лоб соломенное канотье. – Настоящая кинозвезда! Вот так история!
Собеседники, гордые своим хоть и очень отдаленным знакомством со знаменитостью, охотно вступали в разговор на интересующую Уолли тему. И если они были весьма сдержанны относительно того факта, что репутация Энни в Голливуде сильно пострадала, то Уолли в два счета избавил их от
Повесть оказалась весьма необычной. Гарри Хэвиленда, старшего сына мирового судьи округа и землевладельца Кори Хэвиленда, готовили к тому, что со временем ему придется занять место отца и встать во главе огромной империи, включающей несколько ферм, недвижимость, производство сельскохозяйственного оборудования и магазин розничной торговли. Будущее молодого человека казалось тем более обеспеченным, что младший брат Боб считался чем-то вроде местного дурачка, а кузены не обладали таким чувством ответственности, как Гарри.
Он закончил колледж в университете штата и уехал учиться дальше в юридический колледж Буффало, как в свое время и его отец. Однажды, жарким августовским днем 1945 года, он поехал в Буффало, чтобы получить диплом, и, вернувшись через три дня, поверг в изумление семью: из отцовского автомобиля, взятого на время поездки, вышла молодая женщина, которую Гарри представил как свою жену.
– Подумать только, – вздыхал уборщик городского бассейна, представляете, какая пощечина всей семье! Хэвиленды желали, чтобы Гарри женился на одной из девушек Доулинг или, может быть, Джейни Макмиллан – они встречались, когда учились в высшей школе. Эти две семьи владели в округе всем, что не принадлежало Хэвилендам. Ожидали, что будет пышная свадьба. Но нет – Гарри как ни в чем ни бывало посадил им неизвестно кого чуть ли не на шею!
Уолли представил себе эту сцену – вымученные улыбки, приветствия сквозь зубы, пересуды за спиной Гарри и накатывающие волны неприязни, приведшие к неизбежному противостоянию.
– Нужно знать, – добавил престарелый пенсионер, живший когда-то в одном пансионате с молодой четой, пока Гарри искал подходящий дом, – что здешние люди считали, что Элис происходила из простой и бедной семьи. Она была артисткой. Говорят, Гарри попал в театр, решив развлечься после выпускных экзаменов, а Элис как раз работала в бродячей труппе. Они встретились после спектакля… ну а там и покатилось… Никто не знает, почему они так поспешно решили пожениться. Гарри унес тайну в могилу. Но в округе все считали, что Элис-авантюристка и погналась за богатством, а Гарри, должно быть, проговорился, что у семьи есть деньги.
– Ох уж эти языки, – с деланным сочувствием кивнул Уолли, вытирая лоб платком и обмахиваясь шляпой.
Картина вырисовывалась достаточно неприятная… Молодой адвокат, такой же упрямый, как и родители, купил убогий домишко на Элм-стрит и поселился там с женой, презрев советы родственников и их помощь.
Огонек вражды долго тлел, чтобы в один прекрасный день вспыхнуть ярким пламенем.
– А случилось вот что, – поведал бывший железнодорожный проводник, удалившийся на покой и подрабатывающий уборкой на вокзале.
– Старый Кори Хэвиленд так и не смог простить Гарри за то, что сын отвернулся от девицы Доулинг. Он всегда мечтал, чтобы оба семейства породнились.
Шло время, а старик не смягчался, наоборот, все больше злился и наконец позвал Гарри, чтобы побеседовать с глазу на глаз; он предъявил сыну ультиматум: либо он бросает Элис и женится на той, кого выбрал отец, либо его лишают наследства. И что бы вы думали? – покачал головой рассказчик в восторге от собственного повествования. – Гарри выбрал именно этот момент и гордый, как павлин, объявил, что Элис ждет ребенка. Я не видел лица Кори и рад, что не был там. Старик обезумел от ярости. Он не перенес известия, что кто-то переиграл его. Кори посмотрел Гарри в глаза и повторил угрозу, слово в слово. Либо развод с Элис, либо лишение наследства и всякой поддержки.
Проводник поднял брови и рассмеялся.
– Скажу вам, мистер, что Гарри ухватился за ультиматум словно за рождественский подарок – поцеловал мать, попрощался с отцом и, не оглядываясь, вышел из дому. Но Кори слово сдержал – не только вычеркнул сына из завещания, но до конца дней своих не разговаривал с ним.
Хэвиленды обошлись без Гарри в управлении семейным делом, и империя их от этого вовсе не пострадала.
Тем временем Гарри открыл адвокатскую контору на Главной улице и попытался торговать недвижимостью, но не преуспел, потому что случившееся стало известно всему городу, и мало кто из жителей Ричлэнда осмеливался вести дело с человеком, которого невзлюбил Кори Хэвиленд.
– Даже в лучшие времена в таких городках денег не заработаешь, – признался парикмахер, подстригавший Уолли, – а если не можете делать бизнес с тремя самыми богатыми семействами в этой округе – потому что и Макмилланы, и Доулинги, конечно, взяли сторону Кори, – приходится довольствоваться тем, что осталось. Гарри так и поступил. Он никогда не был нытиком.
Судьба своенравного молодого адвоката была решена, когда ровно через восемь месяцев со дня его возвращения из Буффало в окружной больнице родилась Энни Хэвиленд. Естественно, жители города вывели свое заключение из подозрительных обстоятельств рождения ребенка, и переубедить их нельзя было никаким способом.
– Я часто видел Элис, проходящую мимо. – Парикмахер показал ножницами в окно. – Клянусь Богом, она была красивой женщиной. Идет себе по Главной улице гордо, голову держит высоко, заходит в магазин или, уже позже, катит ребенка в коляске. Думаю, ей нравилось, когда на нее смотрели, – так она пыталась отомстить людям за то, что не хотели иметь с ней ничего общего. Уж поверьте, она чертовски хорошо знала, что за сотню миль в округе ни одна женщина не могла с ней сравниться.
Парикмахер вздохнул и принялся подравнивать волосы Уолли.
– У нее были блестящие глаза, красивые волнистые волосы и идеальная фигура. И роды совсем ее не испортили. Элис очень следила за собой.
– И что, родственники мужа потом смягчились? – спросил Уолли. – Еще бы, внучка, такая милая девочка, есть кого баловать…
– Нет, сэр, – покачал головой парикмахер. – Вы не знаете Хэвилендов. А старый Кори всех упрямее! Он не отступился от слова. Считая, что девочка – позор для семьи. В могилу сошел, но так и не признал ее. Гарри жил в этом городе, как чужак. Правда, вроде Элис делала попытки сломать лед, или, по крайней мере, я так слышал. Пыталась подружиться с семьей мужа. Отправилась в магазин Мэг Хэвиленд, подошла в церкви к кузенам, рассылала приглашения на крестины дочери. И все, прошу заметить, за спиной Гарри. Но ничего не вышло. Это Хэвиленды – та еще семейка. Крепкие орешки.