Мелькнул чулок
Шрифт:
Искривленными пальцами она едва могла удержать чашку, но все же налила Уолли охлажденного чая и поставила тарелку с печеньем.
Сыщику не составило никакого труда навести ее на разговор о Хэвилендах, поскольку сомнительная репутация Энни в Голливуде была известна всем жителям Ричлэнда. Уолли вежливо слушал, как она перебирает уже известные слухи, и навострил уши, когда старуха дошла до особенно пикантного места и понизила голос.
– Конечно, не стоило бы говорить этого, но я знала девушку, служившую в банке той осенью, когда сбежала жена
– Ужасно, – согласился Уолли. – Думаете, это правда? Я имею в виду то, что люди о ней говорили.
Глаза старухи блеснули.
– Позвольте сказать, молодой человек, я уверена: это правда. В таком маленьком городе можно знать все, если держать глаза и уши открытыми. У Элис был роман с Леоном Гатричем, продолжавшийся до того дня, как она сбежала. И это при том, что Леон тоже был женат!
Старуха закивала, укоризненно прищелкивая языком.
– Жена уже умерла, упокой, Господи, ее душу. Что она только не вытерпела от него! Самый гнусный бабник во всей округе! Двадцать пять лет женщинам от него проходу не было!
– А он все еще жив? – спросил Уолли, прихлебывая охлажденный чай.
– Скрипит. По-прежнему на ферме, хотя с трудом обрабатывает землю. Пьет много, насколько мне известно. Да, он и Элис друг друга стоят. Два сапога пара!
– Думаете, были и другие? – осведомился Уолли. Старуха раздраженно поморщилась:
– Не удивилась бы, молодой человек, – объявила Мэриен Блендиш. – Нисколечко не удивилась бы. Она вечно шлялась по улицам. Заходила в магазины и все такое. Неизвестно, что ей могло в голову взбрести. Да, нехорошая была женщина, эта Элис. На все способна.
Уолли отказался съесть еще печенье, искренне поблагодарил старуху и поднялся. Пора идти.
Следующей его остановкой было Окружное медицинское общество. Там он узнал, что акушер-гинеколог, наблюдавший за Элис Хэвиленд во время беременности, умер, истории болезни пропали. К тому же, в архиве местной газеты не оказалось снимков Элис Хэвиленд. Извещение о крестинах Энни Хэвиленд появилось в майском выпуске за 1946 год, но фотографии родителей там тоже не было. Элис пробыла в Ричлэнде так недолго и старалась, по-видимому, вести себя как можно незаметнее, чтобы не оставлять следов. Скорее всего, снимки ее можно найти только в альбоме Гарри Хэвиленда.
Уолли отправился в окружную больницу и нашел запись о рождении Энни. Дата рождения Гарри – пятое июня 1920 года, Элис – двадцатое октября 1925 года. Появилась она на свет, если верить документам, в Тосоне, штат Мэриленд. Энни родилась двадцать второго апреля 1946 года. Мысли Уолли унеслись на восемь месяцев раньше этой даты, в август 1945 года.
Придется отправиться в Ассоциацию адвокатов и к мировым судьям в различных городах поблизости от Буффало, включая, без сомнения, и Ниагара Фолс.
Кровь у Энни была группы АВ, у Гарри – В, у Элис – А.
Уолли мысленно подводил итоги путешествия в Ричлэнд. Он узнал достаточно, чтобы представить себе эту загадочную женщину – Элис Хэвиленд, но ничего больше. Остальное прояснится, только когда он обнаружит, откуда она появилась до того, как их дороги с Гарри пересеклись, и что с ней стало после исчезновения.
Шестое чувство подсказывало сыщику, что здесь кроется настоящая тайна. Ни один из обывателей Ричлэнда не имел представления, когда, где и как погибла Элис, и никогда не подвергал сомнению этот факт, наивно повторяя, словно заклинание: она сбежала – и умерла, и хорошо, что мы от нее избавились.
Поскольку сами Хэвиленды отказывались признать ее, только ближайшие родственники, Гарри и Энни, могли помочь воспоминаниями или документами. Но Гарри давно умер, а Энни была ребенком, когда исчезла мать. Миссис Дайен, экономка, жившая столько лет в доме Хэвилендов, умерла от абсцесса мозга вскоре после того, как похоронили Гарри.
Уолли узнал все, что мог. Пора идти по следу Элис. Он приготовился к первому шагу.
Леон Гатрич, лысеющий мужчина лет пятидесяти с огромным животом, стоял на крыльце дома, глядя на Уолли пустыми глазами.
Уолли показал удостоверение агента-детектива страховой компании и спокойно объявил:
– Мы проводим расследование относительно Элис Хэвиленд. Нам известно, что у вас были когда-то близкие отношения с этой дамой.
Мужчина ничего не ответил, только медленно, не спеша продолжал давить муравьев на грязной дорожке. Уолли слушал, как фыркает корова в загоне, и размышлял о том, что пятнадцать-двадцать лет назад Леон Гатрич, должно быть, считался красивым человеком и, возможно, был хорошим любовником. В нем чувствовалась грубая мужская сила, должно быть, неотразимо привлекательная для женщин определенного сорта.
– Ничем не могу помочь, – спокойно объявил Гатрич.
– Я надеялся с вашей помощью избежать лишней беготни, – вздохнул Уолли. – Видите ли, владелица страхового полиса, умершая два месяца назад, оставила его в наследство Элис Хэвиленд. Я поговорил со всеми родственниками, но никто не знает, что на самом деле случилось с Элис. Потом нашлась ее история болезни. Но, насколько я понял, она покинула Ричлэнд двадцать лет назад. Здешние жители вроде думают, что она мертва. Но если это неправда, а ведь ей нет еще и пятидесяти, Элис может унаследовать немало денег. Нужно постараться любым способом обнаружить, так ли это.
Но лицо мужчины превратилось в обожженную солнцем маску. Сняв шляпу, Уолли вытер вспотевший лоб.
– Конечно, все это было давным-давно, – продолжал он. – Неудивительно, что никто в городе не знает, куда она отправилась, когда ушла от Гарри Хэвиленда. Но тем, кто может сообщить какие-то сведения, полагается небольшая награда. Имя, адрес… хоть что-нибудь.
– Никогда ее не знал.
В холодных голубых глазах Леона Гатрича промелькнули странные искорки, которые Уолли расценил как нарастающее беспокойство. Должно быть, в рассказе Мэриен Блендиш была какая-то доля правды.