Мельничиха из Тихого Омута 2
Шрифт:
— В чём? — не поняла старуха, потому что я сказала последнее слово по-русски. — Ты не колдуй тут, смотри. Услышат — мигом донесут.
— Это не колдовское заклятье, это про деньги, — успокоила я её. — Хотя… есть ли в мире колдовство сильнее, чем богатство?
— Что за бред ты несёшь? — вспылила мамаша Жо. — Давай лучше, к графу собирайся. Я тебе туфли почистила, чтобы не выглядела там деревенской мельничихой.
— К вашему сведению, я и есть деревенская мельничиха, — ответила я, но настроение испортилось окончательно.
Неужели,
Или это ещё одна тайна Эдит?.. Ох уж эта тихоня Эдит…
Ладно!
Я решительно прихлопнула ладонями по коленям. Одной загадкой больше, одной меньше — уже без разницы. А заставлять графа ждать не надо. Тем более, если кое-кто совершил угон моего транспортного средства. Я кипела от злости, предвкушая встречу с Анной. Выкину её с мельницы, и пусть потом граф хоть королю жалуется!
Положив в корзину свернутые в рулоны листы бумаги, я вымыла голову, расчесала волосы, чтобы они легли волосок к волоску, надела вычищенные до блеска туфли, и отправилась в дорогу.
До графского замка было часа два пути, и хотя моя корзина не была тяжелой, в пути я подустала и ещё больше разозлилась на Анну.
Первое, что я увидела во дворе графского загородного дома — мой Лексус, впряжённый в повозку. Судя по тому, что осёл стоял посреди двора, угрюмо взирая из-под длинной чёлки, а люди старательно обходили скотину стороной, мой милый ослик уже и здесь успел показать характер.
— Эх ты, — упрекнула я его, скормив припасённый кусок хлеба, — непослушный, глупый Лексус. Кто тебе позволял уходить со двора с чужими тётеньками?
Разумеется, осёл мне не ответил. Зато раздался голос графа из окна на втором этаже:
— Проведите сюда вот ту женщину, которая с ослом! Быстрее, быстрее, хозяйка! Мы вас уже давно ждём.
«Женщина с ослом» — то есть, я — оглянулась.
Так и есть. В окне рядом с графом маячила беленькая мордочка донны Анны. И вид у неё был… Точно уже успела сделать какую-то гадость.
— Добрый день, ваше сиятельство, — отозвалась я, поудобнее подхватывая корзину с бумагой. — Сейчас же спешу к вам…
Слуги распахнули передо мной двери, и я вошла в просторную комнату, где за накрытым столом сидели пятеро — пятеро! — знатных господ. Разумеется, все в золоте-серебре, с драгоценными перстнями на каждом пальце, а уж что было выставлено на стол… я застеснялась, вспомнив свои луковые лепёшки…
Кроме нас с Анной женщин больше не было, и если она села за стол с непринужденностью, какую могут позволить себе только важные гости, то я осталась стоять, прижимая к груди корзину с бумажными рулонами.
— Добрый день, — сказала я, потому что дама и господа не собирались здороваться первыми.
— Добрый день, — отозвался граф. — Вы принесли образцы?
— Нам лучше поговорить, когда ваши гости уйдут, — сказала я, стараясь выглядеть достаточно почтительной.
Всё-таки, мельничихе не надо открыто выражать недовольство, что граф не принял её в назначенный час.
— Подожду внизу, ваше сиятельство, — сказала я, потихоньку пятясь к выходу.
Анна подпёрла голову рукой с необычайно томным и изящным видом, и усмехнулась.
Наверняка, специально примчалась сюда вперёд меня, чтобы отвлечь графа. Да ещё и осла моего угнала, чтобы я опоздала на встречу…
— Вам нет необходимости ждать, — сказал граф Фуллартон и вскинул голову с таким высокомерным видом, будто я пришла милостыню просить, а не предлагать выгодное дело. — Эти господа, — он картинно поклонился в сторону своих гостей, — хотят послушать ваши соображения, Эдит Миллард, насчет бумажной фабрики. Ну и посмотреть, что вы там… настряпали.
Он сдержанно улыбнулся, зато Анна залилась бубенчиком.
— Она — мельничиха, Амбруаз, — сказала милая вдовушка с таким сочувствием, что очень хотелось отправить её раков кормить. — Она не состряпала, а намолола…
Тут уже закудахтали важные гости — шутка показалась им смешной.
— Не обижайтесь, ради всего святого, — поспешила утешить меня Анна, изобразив притворное сочувствие. — Просто мне, как заинтересованному лицу, кажется невозможным создавать достаточное количество бумаги. Я видела, сколько вы трудились, чтобы создать три несчастных листа, и знаю, что вы платили золотом за тряпье, из которого делаете вот это, — она точеным пальчиком указала на мою корзину. — Платить золотом за сырье… тогда мы разоримся через пару месяцев. Ведь придётся ещё получать королевский патент, и нанимать рабочих, да и бумага у вас получается не слишком хорошего качества — она неровная, вся в бугорках.
Я ошиблась насчет этой змеищи. Она не собиралась переносить мою встречу с графом. Она хотела опозорить меня перед всеми этими господами, показать, что моё дело убыточное, и неплохо подготовилась. Даже бумажные листы рассмотрела. С бугорками!..
— Сказать по правде, — встрял граф Фуллартон, — сначала я воспринял с восторгом вашу идею, хозяйка, но теперь засомневался. Госпожа Анна верно говорит. Мне кажется, вы были слишком самонадеянны.
Его водянистые глаза навыкате были похожи на две лужицы, в которых затаились два черных зрачка-червячка. Глупые глаза. И лицо у него глупое. И красное. И надулся весь, вот-вот лопнет.
Анна разулыбалась ещё шире, так и напрашиваясь, чтобы её оттаскали за белокурые косы. Не добилась от меня, чего хотела — устроила подлость. Вот ведь гнилая баба…
Поставив на пол корзину, я медленно вытерла руки фартуком, исподлобья обводя взглядом графа и его гостей.
— Значит, вы засомневались, ваше сиятельство, — сказала я громко, — и пригласили этих важных господ для того, чтобы развеять сомнения? Насколько я помню, мы договаривались, что наше дело будет тайной для нас двоих, а вы пригласили сначала госпожу Анну, а потом ещё этих важных… эм… мужчин… Они готовы стать инвесторами?