Мельранский резонанс
Шрифт:
Валли снова придвинул к Эймердине виртуальную клавиатуру, монитор и замер, буравя тетушку беспокойным взглядом.
Она коснулась экрана, а затем и кнопок, оставляя уникальную подпись – энергетическую, слепок ДНК и личный код.
– Все сделаю в лучшем виде, – пообещал Валли. – Но вы должны найти бойцов.
– Найдем, не беспокойся, – хмыкнула Эймердина. – Неужели, глядя на меня, ты еще сомневаешься? – Тетушка притворно надула губы, выпятила грудь и подбоченилась.
Валли подыграл – затрясся, снова вжал голову в
– Что ты, что ты! Я счастлив, что распорядителя вызывать на ринг запрещено! Мы как древние палачи. Презренны и неприкосновенны, – в голосе громилы промелькнула досада, но он быстро взял себя в руки.
– Так-то лучше! – кивнула Эймердина.
Валли расплылся в довольной улыбке, поклонился сначала мне, как более знатному мельранцу, а затем – и тетушке. Мы ответили тем же, и Эймердина устремилась к выходу.
Внезапно меня осенила замечательная идея. Как же я раньше об этом не подумал! Наверное, мысли о русалке, моей рыжей красавице, ярость на Свангарда, на Юнджиана, совсем затмили разум. Эймердина устроила мою судьбу. Легко и быстро, как умела только моя невероятная тетушка.
И пока она переодевалась, я сбросил Ласилевсу эсэмеску. Краткую, но четкую и содержательную. «Черные бои, через сорок минут, шестой зал. Ты думал – как показать Эйми, что ты – настоящий мужчина. Вот там и увидишь».
Теперь я мог со спокойной совестью ждать тетушкиного боя. Давно я не был так счастлив, давно не ощущал такой легкости в душе. Моя русалка! Скоро ты будешь свободна как ветер. И я сделаю все, чтобы ты меня заметила.
– Рас? Чем ты тут занимаешься? – тетушка выскочила из раздевалки, привычно подбоченилась и окинула меня внимательным взглядом, словно что-то заподозрила.
А ведь сообщение ушло минут двадцать назад! Казалось, Эймердина видит сквозь стены, читает мысли, предвидит будущее.
В своем алом купальнике и красной маске, тетушка напоминала помесь земной амазонки и танцовщицы Муллен Руж. Впечатление ломали лишь высокие ботинки, на такой толстой и тяжелой подошве, что не всякая женщина оторвала бы в них ноги от пола.
Я изобразил невинную улыбку – после того, как мы почти вызволили Милану, это получалось без труда – и ответил:
– Маме звоню…
Эймердина окинула меня внимательным взглядом, чуть наклонила голову, как делала всегда, когда не очень-то верила. Но я решительно закивал и жестом предложил следовать в названный Валли «борцовский зал».
Охранники не просто нас пропустили – тот, что пониже, со шрамом на все ухо услужливо открыл дверь. А тот, что повыше, без правой брови – низко поклонился.
Я не уставал удивляться местным «секьюрити». Сегодня на Мельрании наращивали даже кости, даже конечности, выращивали органы. Стоило это удовольствие недешево, но платили охране Черного замка так, что иные аристократы захлебывались желчью.
И все же охранники никогда не убирали шрамы, не пересаживали поврежденные волосяные луковицы. Будто демонстрировали воинственность, опытность в кулачных разборках. Тонко намекали желающим поспорить, что с «такими» разбирались не раз и не два. И закончилось это для буянов гораздо хуже, чем для охраны.
Помещения для Черных боев напоминали залы для боксерских поединков, только увеличенные во много раз. Публику явно уже подогрели. Азартные мельранские лица со всех сторон скандировали прозвище Эймердины – хором, не пропуская, между прочим, ни единого слова.
Я знал тут почти всех. Знаменитые на всю планету высокородные вельможи, в затрапезных спортивных костюмах, простеньких футболках и джинсах горящими глазами уставились на арену.
В зале приятно пахло чем-то свежим, вроде новорожденной листвы, и совсем не пахло потом. Сотни мощных вытяжек справлялись лучше, чем в больницах, где нет-нет, да и проскальзывали запахи лекарств и еды.
Эймердина одним прыжком юркнула на ринг, взмахнула ногой как танцовщица канкана, и зал взорвался аплодисментами.
Распорядитель сегодняшних боев – невысокий, жилистый мельранец, в черной жилетке на голое тело и смешных красных легинсах, подскочил к тетушке. Поклонился ей почти в пояс, и поднял руку Эймердины в воздух.
По залу поплыла уважительная тишина. Распорядитель выдержал паузу, дал зрителям проникнуться торжественностью момента, и выкрикнул так, что с легкостью покрыл помещение голосом.
– Великая! Непобедимая! Несокрушимая никем и никогда высокородная стерва, повелительница мужчин!
Публика вновь оглушительно зааплодировала. И даже специальные установки для поглощения слишком громких звуков, уже не справлялись с децибелами восторженной толпы.
Я прочистил уши и подумал, что припозднился с сообщением Ласилевсу.
Надо было изловчиться и написать ему еще по дороге. Жаль, что тогда эта счастливая идея меня не посетила.
Фанаты немного стихли, и мои уши наконец-то смогли передохнуть перед следующим звуковым ударом.
– И соперник нашей высокородной стервы. Невозмутимый, крепкий как трехрог, сильный, как ураган и быстрый как змея Ра…
Распорядитель осекся, потому что на арене появился сам Валли и что-то шепнул ему на ухо. На лице коротышки промелькнуло удивление, но он быстро пришел в себя, набрал в грудь побольше воздуха и провозгласил:
– В стане соперника уникальная замена! На бой с Эймердиной, буквально через десять минут выйдет невероятный, неповторимый, шокирующе опасный Хирург!
Тетушка удивленно огляделась. Толпа вокруг арены застыла, захлопала тысячами глаз. Похоже, решала – поразиться или восхититься. Я впервые слышал о таком бойце. Эймердина, кажется, тоже. Зрители принялись шушукаться, выспрашивать друг у друга, что же это за опасный Хирург и чем он так неповторим.