Мемориал
Шрифт:
Ворота медленно растворились, петли заскрипели, и казалось, что не створы скрипят, а само небо поворачивается в невидимых чёрных уключинах. Повозка легко выкатилась из Города, растворяясь в окружающей, пронизанной звёздами, темноте. Старик Идей правил четырёхколёсной повозкой. Приам следовал за ним в конной колеснице.
Троянцы не спешили закрывать ворота. Они провожали взорами и царя и его спутника, пока те не скрылись из глаз.
Они вступили в царство призраков. Неверный свет, размешанный тьмою ночи, мрак, проколотый огоньками звёзд, холодный воздух — и во всей этой зыбкой смеси — вставали видения, тени давным-давно отгоревшей жизни. А на тысячелетние пласты древности накладывалась свежая кровь, сотни духов только что поражённых воинов, страсти которых ещё не отбурлили, не успокоились.
Прозрачный мрак. Белые тени.
Миновали высокий холм — огромную гробницу Ила.
— Напоим животных? — тихо спросил Идей, и Приам натянул вожжи.
Подвели мулов и коней к зыбкой серебряной поверхности. Животные припали к воде. Приам вздрогнул: он увидел, будто с его конями призрачные стада мёртвых коней пили холодную влагу.
И тут вестник заметил, как звёздный мрак сгустился и оттуда, из этого сгущения, выступил кто-то, словно он сам был частью ночного пространства.
— Осторожнее, царь, — предупредил Идей. — К нам приближаются. Решайся: или бежим в Крепость, или остаёмся, чтобы молить о пощаде.
— Остаёмся, — ответил Приам.
Меж тем густая тьма растворилась и выпустила неведомого воина. Он хорошо видел стариков — и нападать не собирался; копьё вонзил в землю, щит закинул за спину и приближался открыто и не торопясь.
— Мир вам, — сказал он так странно, как будто это сама Ночь обрела форму и заговорила с людьми.
— Мир вам, почтенные старцы. Кто вы, и почему покидаете Священную Трою? Поистине, велика должна быть нужда, если она заставляет вас выходить навстречу опасности.
— Мы послы, — отвечал Приам. — Направляемся к Пелиду Ахиллу. Мы рассчитывали подойти к его стану незамеченными под пологом ночи. Конечно, это опасно, но днём такое вообще невозможно. Однако ты заметил нас.
— А я, было, подумал, что вы бежите из Города. Это было бы понятно. Великого воина потерял Илион: Но если вы послы, то вам повезло. Я дружинник Ахилла, и провожу вас к его шатру. Он уважает стариков и священный сан посла. Тем более это относится к тебе, благородный старец. Видом своим ты во всём подобен моему отцу.
— А кто твой отец?
— Благородный Поликтор.
— Мм… Знаю. Славный был воин. Вступишь в мою колесницу?
— Если позволишь.
Подхватив копьё, воин поднялся на колесницу, принял вожжи и уверенно погнал лошадей вперёд. Видно было, что он легко разбирается в тёмной дороге, среди теней, мрака и звёзд.
Нечеловеческое спокойствие и мощь исходили от возницы; закованный в бронзу, он двигался легко и непринуждённо, словно броня была игрушечной.
Показался сигнальный огонь. Он стремительно приближался и вскоре, будто во сне, Приам увидел небольшой ров и вал, увенчанный частоколом из мощных брёвен и рассеченный посередине воротами.
— Кто идёт?
— Гермес! — ответил вожатый (и, обратившись к Приаму), — слово на выход: «Афина», — затем бросил часовым: — Открывайте засов. Тайные посланники к самому Ахиллу.
Заскрежетало огромное бревно, размыкая ворота, медленно, со скрипом разошлись деревянные полотна. И колесница Приама въехала во внутренний двор, а вслед за ней и повозка Идея.
Ворота снова захлопнулись.
Приам оглянулся, потом окинул взором всё укрепление и вдруг схватился руками за голову, как от неожиданной боли. Потом поднял глаза и сказал с каким-то затаённым ужасом:
— Я вспомнил. Я уже был здесь, видел всё это, — и вонзил взор в своего спутника. — Я знаю: Ты — не человек!
— А кто же я? — шепнул таинственный воин.
— Ты — Гермес Эриуний, Бог и вестник Богов!
— Правильно ты сказал… И о том, что ты уже был здесь однажды — тоже правильно. Мы решили ещё раз совершить действо. Жестокий замысел, но приходится смириться. Забудь о том, что я тебе сказал.
И он достал из-за пояса жезл и коснулся им царского лба. Приам удивлённо встряхнул головой и огляделся, словно припоминая, кто он и зачем здесь оказался. Вожатый подтолкнул его:
— Не теряй время. Быстро иди к Ахиллу.
Приам посмотрел в сторону шатра, а когда вернулся взором, рядом никого не было. Царь отшатнулся. Это внезапное исчезновение было страшным. Гермес мгновенно растворился в ночи, остался лишь гулкий, пронизанный звёздами, одушевлённый Мрак.
Царь обратился к шатру и направился ко входу; тело его содрогалось. Ночь веяла дыханием смерти. Приам чувствовал сквозняк: смерть веяла, касаясь лба и щёк — и это ледяное веяние заставляло стынуть сердце.
Старик двигался точно во сне, как тогда, в ночи путешествия к мёртвому озеру Мнемосины. Движения замедлились, время сгустилось и стало вязким. «Может быть, я уже в Аиде?» — подумал царь.
Свет пробивался сквозь полог.
Приам задержал дыхание и отвёл рукою плотную ткань.
Ярко пылал огонь. Бронзовые светильники слепили глаза. Посреди просторной комнаты стоял переносной стол, трапеза подошла к концу, но хозяин ещё не поднимался из-за стола.
Приам стремительно подошёл, и, на глазах онемевших от неожиданности воинов и служителей, опустился на колени.
— Вспомни своего отца, Ахилл! — простонал царь. — Вспомни царя Пелея!
Полулежащий вождь в оцепенении глядел на пришельца. Перед очами его души развернулся призрачным свитком оставленный мир: родной дом, отец, море: Он сидел, вспоминая, словно в зыбком тумане, и почти не слышал слов старика.
И вдруг затмение отступило.
Ахилл глянул огромными живыми очами.
— Я знаю тебя, — сказал он. — Ты — Приам, царь Трои. И я знаю, зачем ты пришёл. И уж верно не сам собою явился ты сюда, сквозь охрану и укрепления. Тебя кто-то проводил. И я даже знаю, кто.