Мемуары фельдмаршала
Шрифт:
Именно во время этой кампании у меня выработалась привычка ложиться спать рано, сразу после ужина. Практически весь день я проводил в войсках, виделся со всеми подчиненными командирами, узнавал об их проблемах, принимал решения и отдавал устные приказы. В штаб дивизии я всегда возвращался к пяти часам, проводил совещание со штабными офицерами, отдавал приказы на ночь и на следующий день. Потом ужинал и ложился спать. Подчиненные знали, что будить меня можно лишь в случае чрезвычайных обстоятельств. Я прекрасно помню, как разозлился и вышел из себя, когда среди ночи меня разбудили и сказали, что немцы вошли в Лёвен. Дежурный по штабу очень удивился, когда я ответил: «Уходите и не тревожьте меня.
История отступления БЭВ, отчаянная борьба за выживание и эвакуация из Дюнкерка и прилегающего к нему побережья, рассказывалась многократно. Моя дивизия делала все, что от нее требовали. Она напоминала корабль, плывущий под парусами по бурному морю: без труда маневрирует и легко повинуется малейшему повороту руля. Такой была моя 3-я дивизия. В ней не было слабых звеньев. Всех командиров, пригодность которых вызывала у меня сомнения, я заменил за шесть месяцев подготовки к боевым действиям. Дивизия была как остро отточенный стальной клинок. Я ею очень гордился.
Думаю, что самую трудную операцию нам пришлось проводить 27 мая, когда я отдал приказ о передислокации дивизии на левый фланг английских войск, чтобы ликвидировать брешь между 5-й дивизией и бельгийцами. Дивизии предстояло [60] провести ночной марш-бросок в двух километрах от позиций 5-й дивизии, где ожесточенный бой шел весь день и еще продолжался. Если бы этот маневр предложил курсант штабного колледжа, его, конечно же, сочли бы сумасшедшим. Но шла война, и приходилось идти на риск. Маневр удался, и к рассвету 28 мая мы закрыли брешь. Каково же было мое удивление, когда на рассвете того же дня я узнал, что в полночь король Бельгии сдался немцам вместе со своей армией, то есть соответствующие документы подписывались в момент, когда мои войска выходили на отведенные им позиции. Положение было пиковое! Вместо бельгийской армии на моем левом фланге образовалась пустота, и мне пришлось немало поломать голову над тем, как выйти из этой непростой ситуации.
Во время боевых действий серьезно обострилась проблема с продовольствием, и все БЭВ получали только половинные рационы. В принципе на нас это не отражалось. Гражданское население, в своем большинстве, уходило, побросав свои фермы, так что мы забирали то, что находили на них, оставляя справку о конфискации мэрам, если удавалось их разыскать. В мясе дефицита не было, потому что моя служба тыла обычно реквизировала крупный рогатый скот и перегоняла его по мере перемещения дивизии: «мясной паек на копытах».
Перед тем как передислоцироваться на плацдарм у Дюнкерка, штаб 3-й дивизии располагался на территории аббатства Святого Сикста в Вествлетерене в Бельгии. Тогда я еще возил с собой кое-какие вещи и некоторые интересные бумаги: они не были секретными, но утратить их мне не хотелось. К тому же у меня была отличная корзинка для пикника. Я спросил аббата, брата М. Рафаэля Оэ, не присмотрит ли он за моими вещами: может быть, зарыть их в саду? Он согласился взять небольшую коробку и мою корзинку для пикника и искусно замуровал их в стену монастыря. Я сказал ему, что мы вернемся в Бельгию и я заеду за своими вещами. Когда в сентябре 1944 года мы освободили Бельгию, аббат написал мне, что мои вещи меня ждут. Всю войну они пролежали в тайнике, и немцы их не нашли. Я буду вечно благодарен аббату и его монахам за доброту, проявленную ими в те дни. Они не знали, какому подвергают себя риску; не знал тогда об этом и я. Теперь мне [61] ясно, что не следовало просить их прятать мои вещи, которые, по правде говоря, представляли для меня лишь сентиментальную ценность.
Последняя остановка в Ла-Панне
Штаб БЭВ прибыл в Ла-Панне 28 мая и оставался там
Утром 30 мая Брук приехал в мой штаб в дюнах и сообщил мне, что ему приказано вернуться в Англию. Он был очень расстроен. Мы были большими друзьями, и я сделал все, что в моих силах, чтобы успокоить его, сказал, что очень важно как можно скорее вывезти с плацдарма наших лучших генералов, поскольку впереди еще не один год войны. И даже если мы все погибнем, его необходимо спасти. Потом он сказал мне, что я должен взять на себя командование 2-м корпусом. Меня это удивило, потому что в корпусе я был младшим генерал-майором. Тем же вечером Брук отбыл в Англию.
Лорд Горт провел последнее совещание в своем штабе на набережной во второй половине того же дня, 30 мая. Я присутствовал на нем, потому что возглавил 2-й корпус. С 10 мая, когда начались боевые действия, я увидел лорда Горта впервые. Мой штаб находился рядом, я пришел первым и поговорил с ним до того, как началось совещание. Он сидел в столовой и имел удрученный вид, хотя и пытался казаться веселым, как всегда. Встретил он меня типичной для него фразой: «Позаботьтесь о том, чтобы этой ночью передовую надежно прикрыли боевые дозоры».
На совещании он зачитал нам телеграмму с последними инструкциями, полученными от правительства. И вот что нам предлагалось: [62]
«Продолжать защищать существующий периметр для того, чтобы обеспечить максимальную эвакуацию, которая в настоящий момент идет успешно. Каждые три часа докладывать текущую обстановку из Ла-Панне. Если мы сможем по-прежнему поддерживать с вами связь, то пошлем вам приказ эвакуироваться в Англию с теми офицерами, которых вы сочтете необходимым взять с собой, в момент, когда мы посчитаем, что под вашим командованием остались столь незначительные силы, что руководство ими может быть передано командиру корпуса. Вам следует сейчас назначить такого командира. Если связь будет прервана, передайте командование и возвращайтесь, как оговорено, когда состав вверенных вам войск сократится до трех дивизий. Это согласуется с военными нормами и не нанесет урона вашей чести. С политической точки зрения было бы непростительной ошибкой позволить противнику захватить вас в плен, когда под вашим командованием останутся только незначительные силы. Назначенному вами командующему корпусом вменяется в обязанность обеспечить взаимодействие с французскими войсками и эвакуацию из Дюнкерка или с побережья. Однако если, по его мнению, нанести противнику адекватный урон не удастся, он имеет право, после консультаций со старшим французским командиром, официально капитулировать, чтобы избежать бессмысленных потерь».
Принято считать, что на этом последнем совещании Горт объявил, что после его отъезда войсками будет командовать генерал-майор Г. Р. Л. Дж. Александер. Это не так. Более того, генерал Александер на том совещании даже не присутствовал. Опишу, что там действительно произошло.
На совещании присутствовали два командира корпусов, генерал-лейтенант М. Дж. Г. Баркер, командир 1-го корпуса, и я, только что принявший 2-й корпус. Баркер стал командиром 1-го корпуса после возвращения генерала Дилла в Англию в апреле: его назначили заместителем начальника Имперского генерального штаба.