Мемуары монаха. Если бы правда была рассказана
Шрифт:
Естественно, священнику я ничего такого не сказал. Не было смысла углубляться в беседу с человеком, который не способен понять ни мое отчаяние, ни мои мотивы.
Я вернулся к гхатам. Было около трех часов дня, и солнце жгло еще сильнее. Я не ел уже почти сутки. Утром мне не удалось найти ни одного заведения, в котором продавалось бы что-нибудь не жареное. В середине дня меня поглотили проблемы самореализации. Я уже пару часов не пил воды, и теперь желудок сигнализировал мне о реальности голода.
Не особо ориентируясь в пространстве, я не понимал, куда иду – к Ганге или от нее. Когда число людей на улицах существенно уменьшилось, я
Я продолжал путь и вскоре оказался на берегу реки. В индуистских текстах много говорится о сакральном значении «Ганги Майи». Однако ее «дети» загрязнили Майю до невообразимости. Глядя на ужасное состояние реки, которая текла мимо меня, я качал головой от брезгливости и недоверия. Я видел Гангу в ее верхнем течении, до Харидвара, и там она была чистой; что же происходило здесь, в самом священном из всех городов, в Каши из моих фантазий? Я решил, что не буду здесь купаться. Однако в глубине души я выразил почтение «священной Ганге». Мама есть мама, как бы она ни была одета.
– Массаж?
Я посмотрел на стоящего передо мной мужчину.
– Мне нужен не массаж, а гид.
– Конечно, сэр. Я буду вашим гидом.
– Вы хорошо знаете этот район?
– Да, сэр.
– Сколько вы берете за услуги? Вы будете нужны мне до вечера. И может быть, завтра тоже.
– Можете заплатить мне сколько захотите.
– 250 рупий в день?
– Хорошо, сэр.
– Пойдемте.
– Я возьму вашу сумку, – любезно предложил он.
Только через несколько минут я осознал, что больше не несу никакой груз. Есть такое свойство у багажа – вы привыкаете повсюду таскать его на себе. Вы понимаете, что он много весит, но каким-то образом его вес становится частью вашей жизни. Только сбросив груз с плеч и ощутив легкость, вы вдруг осознаете, насколько он был тяжелым.
Мой новый проводник Маниш показал мне пару гостевых домов, и там мне задали все те же вопросы. В итоге он объяснил мне причину загадочного поведения гостиничных менеджеров: когда они не заняты работой и не смотрят крикет по телевизору, им очень хочется проводить время в общении с людьми. Свободных комнат нет, но поговорить с незнакомцем все равно приятно.
Не особенно преуспев в своих поисках ночлега, я попросил Маниша отвести меня в какой-нибудь крупный отель, но проводник ответил, что таких здесь нет. Тут я понял, что он на самом деле не знает город; просто он мне соврал. Но, как бы там ни было, я уже умирал от голода. Мы ухитрились отыскать джайнское кафе-дхабу, где готовили вегетарианскую еду без чеснока и лука. Я старался избегать этих продуктов, так что рецепты мне понравились – но сама еда оказалась безвкусной. Однако я был слишком усталым, чтобы жаловаться, и вдобавок у меня болела голова. Так что я проглотил то, что было на тарелке, в то время как мой гид явно ел с удовольствием. Выйдя из дхабы, я купил в ближайшем киоске две бутылки охлажденной воды. Открыв первую, я вымыл лицо и остаток воды вылил на голову. Вторую бутылку я выпил залпом.
К шести часам вечера мы наконец решили вопрос моего ночлега – для меня нашлась комната в «Пуджа Гест Хаусе». Прощаясь с Манишем, я попросил его прийти на следующее утро.
Теперь у меня была комната, но спать я не мог из-за усталости и обезвоживания, о котором ясно свидетельствовал цвет моей мочи. Вот какой я, оказывается, хрупкий. Были времена, когда я каждый день играл в бадминтон, время от времени брал уроки гольфа, поднимал штангу и регулярно устраивал 20-километровые пробежки. Однако сегодня я провел всего один день в «реальном мире» – и вымотался до предела. Очевидно, что, уповая на свою спортивную подготовку, я просто льстил самому себе.
Я осознал, что физически совсем не готов к трудностям монашеской жизни. Если даже дневная жара кажется мне невыносимой – есть ли у меня шансы выдержать аскезу и строгий режим медитации? Я понятия не имел, как подготовить тело к такой суровой практике. Конечно, я понимал, что жизнь сама преподаст все уроки. Нужно только быть открытым и готовым учиться.
Я лежал и думал о своем, пока еще мирском, пути.
2. Мистик
Моя мать выросла в глубоко религиозной среде и привыкла с почтением относиться к религиозным деятелям. Она не упускала возможности участвовать в даршанах с мистиками и святыми, которые посещали наш город.
Однажды в обеденный перерыв она вышла с работы, чтобы получить благословение одного необычного святого, о котором ей много рассказывали. Говорили, что он вообще не спал и даже не моргал. Он почти непрерывно хранил молчание. Вечно оставаясь в пути, он нигде не ночевал больше одной ночи и не возвращался в те города, в которых уже побывал.
Едва увидев мою маму, святой сказал ей:
– В месяце Маргаширша, на растущей луне, ты произведешь на свет необычного человека.
Мама не привыкла сомневаться в словах мудрецов, но это было совсем не то благословение, какого она ожидала от святого, известного своим постоянным молчанием.
– Бабаджи, у меня уже есть двое детей.
– Это не важно, – ответил он. – Один из нас придет после долгого ожидания. Святой.
У мамы сжалось сердце. Один из них? Святой? Значит, рано или поздно он отречется от обычной жизни и уйдет. Она опустила голову и сидела молча, пытаясь успокоиться.
– Да, он отречется, – мудрец как будто читал ее мысли. – Когда он родится, вспомни обо мне и приложи к его губам листья туласи – это будет мое подношение.
Мама поклонилась ему и собралась уходить. Ее мысли путались. Она считала, что состав ее семьи уже оптимален и рожать третьего ребенка нет необходимости. Вдобавок мысль о том, что она все равно потеряет этого ребенка, поскольку он станет бродячим садху, казалось невыносимой.
– Ты всего лишь посредница. Не сопротивляйся мудрости Божественного, – добавил мистик и протянул маме щепотку священного пепла. – Съешь это в день экадаши. Когда ребенок родится, все увидят дождь из цветочных лепестков и радугу.