Мемуары разведчика
Шрифт:
От группы по контрразведке поступала информация или данные о ее реализации, облегчавшие нашу собственную оперативную работу. Сведения об установленных агентах зарубежных разведок в Германии давали нам полезные указания насчет того, как лучше провести ту или иную операцию, чтобы не столкнуться с органами безопасности других стран или ввести их в заблуждение.
Данные из контрразведывательного реферата по южному региону Европы показывали, что даже нейтральная Швейцария не могла или не хотела отказаться от шпионажа, в том числе и в Германии. Были известны также и методы работы швейцарской разведки. Накопленные со временем сведения говорили о ее связях с разведками западных союзных стран, что могло оказаться полезным в нашей
Шеф VI управления Шелленберг дал строгое указание соблюдать при разведывательной работе в Швейцарии особую осторожность, чтобы не вызвать политических осложнений. Работать непосредственно против Швейцарии запрещалось, можно было только использовать имеющиеся там условия для получения информации о противниках Германии в войне. Кроме того, предусматривалась весьма осторожная разработка возможностей установления контактов с нашими западными противниками, особенно с американцами и англичанами, с целью подготовить почву для неофициальных переговоров. Изучение и подготовка таких возможностей стояла в числе первоочередных задач нашего реферата. Мы знали представителей английской, а позже и американской разведок в Швейцарии и старались получить четкую картину их деятельности. Французскому посольству мы не уделяли особого внимания. Оно нас не интересовало, поскольку подчинялось контролируемому Германией правительству Виши.
Советский Союз не имел дипломатического представительства в Швейцарии. В этом направлении мы могли работать только через международные организации или экономические связи. Конкретные задания здесь перед нами не ставились, но плох тот «референт-страновед», как мы себя называли, который действует только в рамках данных ему заданий и указаний. В любое время от него может потребоваться информация по теме, которая вдруг становится важной, а кто стал бы спорить, что важнейший противник Германии в войне представлял интерес и в такой маленькой стране, как Швейцария.
Несомненно, швейцарские власти знали, что вице-консул генерального консульства Германии в Лозанне был нашим резидентом, знали его персонал и радиостанцию. Тем более мы, как, впрочем, и другие разведки, были заинтересованы в том, чтобы не потерять терпимое отношение швейцарских служб к нашей деятельности, поскольку официально в Швейцарии — как раньше, так и теперь — любая разведывательная или секретная работа карается законом. Это относится и к тем случаям, когда такая работа не направлена против Швейцарии или ее интересов.
Поскольку нам был отлично известен английский генеральный консул Кейбл, надо полагать, что и швейцарцы знали, кто он. Однако Швейцария сквозь пальцы смотрела на его деятельность, и мы соответственно могли рассчитывать на такую же молчаливую терпимость по отношению к нашему резиденту. В этом смысле, применяя профессиональный жаргон, его можно было назвать «легальным резидентом», который вел свою работу, прикрываясь для виду дипломатическим или другим постом, гарантировавшим ему относительную безопасность, тогда как офицер разведки, бывший просто резидентом в чужой стране, работал и руководил агентурой, не имея дипломатического иммунитета и пользуясь лишь обычным гражданским прикрытием.
Мой реферат не только осуществлял руководство и оказывал помощь нашему главному уполномоченному и его персоналу в решении как служебных, так и личных вопросов, но и непосредственно завязывал отдельные связи, вводил их в действие и руководил ими. В этой работе принимали некоторое участие периферийные точки аппарата СД, прежде всего в Южной и Западной Германии. В таких случаях мы осуществляли профессиональный с точки зрения разведки контроль и руководство этими акциями.
Для передачи в Центр из-за рубежа, в
Так называемые зеленые конверты изготовлялись из специального картона и имели размер 41x26 см. На лицевой стороне обозначался печатным шрифтом отправитель (вице-консул Ганс Дауфельт, генеральное консульство, Лозанна) и получатель (министерство иностранных дел, отдел курьерской связи). Особенности сгибов и структура материала делали невозможным тайное вскрытие такого конверта без его повреждения. Кроме того, на обратной стороне и на закрывающем клапане имелись два небольших отверстия в бумажном слое, через которые можно было проверить структуру картона. При запечатывании конверта эти отверстия закрывались, а через картон пропускался специальный шнур, который образовывал геометрическую фигуру и завязывался особым узлом. Узел заливался сургучом, а на сургуч ставилась печать.
Получатель такого конверта сначала проверял его на внешние признаки попыток вскрытия, затем отделял клапан и через отверстия проверял шнуровую маркировку. Открыть незаметно такой конверт не представлялось возможным, можно было только заменить его, если имелись точно такие же конверты (в оригинальном исполнении, а не подделка), шнур и печать. Но сегодня и это стало невозможным, поскольку в бумажную массу добавляются флюоресцирующие вещества, показывающие под ультрафиолетовыми лучами светомаркировку, которая не поддается копированию.
Дипломатическая почта из Лозанны поступала в министерство иностранных дел в Берлине через немецкое посольство в Берне и соответствующим образом шла обратно. Помимо регулярного еженедельного курьера использовались также в случае необходимости специальные курьеры, так что почтовая связь работала бесперебойно и удовлетворительно.
Для экстренных случаев использовалась радиосвязь. Эта радиолиния не принадлежала министерству иностранных дел, и поэтому швейцарские власти не регистрировали ее как дипломатическую. Передающая и принимающая аппаратура в Лозанне была вмонтирована в большой радиоприемник с замаскированным ключом морзянки. Передача в Лозанну осуществлялась из берлинского радиоцентра для связи с зарубежной агентурой. В обиходе этот центр назывался институтом Гавеля. Он принадлежал VI управлению, находился в юго-западной части Берлина и был связан с управлением телетайпной линией.
С весны 1944 г. я ежедневно получал из криптографической службы верховного командования вермахта пакет с расшифрованными радиопереговорами между польским правительством в изгнании в Лондоне и миссией Польши в Берне. Специалистам из упомянутой службы удалось раскрыть применяемый поляками радиоключ, и мы смогли прочитать накопившиеся за несколько лет перехваченные, но нерасшифрованные радиограммы. Было небезынтересно ретроспективно оценить правильность давно сделанных прогнозов предстоящих тогда событий, а вместе с тем политическую компетентность и трезвость взглядов отправителей радиограмм. При их сопоставлении с текущими радиограммами для меня было важным установить, что автор, скажем польский военный атташе в Берне, в течение ряда лет придерживался того или иного мнения, а сейчас изменил его или в своих прогнозах проявил недостаточную точность.