Мемуары
Шрифт:
Гарибальди был одним из немногих, кто в свое время понял и оценил великое значение героической Парижской Коммуны. Он горячо сочувствовал Парижской Коммуне и поддерживал ее. Еще до провозглашения Коммуны руководящие деятели Национальной гвардии обратились к Гарибальди с просьбой возглавить революционные силы Парижа, и, не дожидаясь ответа от него, третье общее собрание делегатов батальонов 15 марта заочно избрало Гарибальди главнокомандующим Национальной гвардии. Избрание прославленного партизанского вождя главой революционной армии Парижа вызвало восторг среди прогрессивных сил Италии и Франции. Когда мадзинисты после падения Парижской Коммуны всячески осуждали ее решительные действия и позорили героических коммунаров, Гарибальди написал Петрони, редактору мадзинневской
561
G. Garibaldi. Lettere е proclami, p. 101–102.
Благодаря своему революционному инстинкту Гарибальди понял также значение I Интернационала как международной организации рабочего класса, хотя он не вполне ясно представлял себе его цели. Как только в Италии начали создаваться секции Интернационала, Мадзини начал борьбу против них. Гарибальди же пишет письма многим политическим деятелям, конгрессам мадзинистов, стремясь склонить их на сторону Интернационала. Свой взгляд на Интернационал Гарибальди высказал одной фразой: «Интернационал — солнце будущего» [562] . Эти слова Гарибальди неоднократно повторял. Он видел в Интернационале организацию, способную добиться освобождения трудящихся.
562
Там же, стр. 118.
Гарибальди выступал против бакунистов, которые вели разлагающую деятельность в Интернационале, особенно в его итальянских секциях. Всеми способами бакунисты старались привлечь гарибальдийцев на свою сторону и хотели воспользоваться именем Гарибальди в борьбе против сторонников Маркса. Но Гарибальди указывал, что поддержка бакунистов в Интернационале является главной ошибкой итальянских секций. Парижская Коммуна пала потому, писал Гарибальди, что в Париже не было централизованной власти, а была только анархия. Энгельс в статье о положении в Интернационале, цитируя слова Гарибальди, с одобрением отмечал:
«Старый борец за свободу, который в одном 1860 г. сделал больше, чем попытаются сделать когда-либо на своем веку все анархисты, вместе взятые, знает цену дисциплине…» [563]
2 июня 1882 г. телеграф разнес по всему миру печальную весть — умер Гарибальди. Вся Италия облеклась в траур: итальянский народ потерял лучшего из своих сынов. На остров Капрера со всей Италии съехались представители демократии и различных рабочих организаций. Приехали делегации и из-за границы.
563
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 456.
В день похорон во многих городах Италии состоялись демонстрации, в которых участвовали десятки тысяч человек. Рабочие шли с красными знаменами, портретами Гарибальди и пели «Гарибальдский гимн».
Еще при жизни Гарибальди складывались песни, былины о его великих подвигах, их авторы в большинстве остались неизвестными, другие произведения принадлежат перу лучших итальянских писателей революционной демократии. Некоторые из них, как например Ипполито Ньево, складывали свои стихи под свист пуль и ядер, сражаясь в рядах гарибальдийцев. Из произведений крупных итальянских писателей и поэтов, посвященных Гарибальди, в Италии особой известностью пользуются: «Песни гарибальдийца» Ипполито Ньево,
Народ сложил много легенд о своем герое. Так, согласно одной из них, которая была особенно распространена в южной Италии, Гарибальди был убит презренными австрийцами во время осады Гаэты. Но у него есть двенадцать братьев — все белокурые, прекрасные и храбрые, как дядя Пе (уменьшительное от Джузеппе). Они-то и действуют после его смерти на благо итальянского народа…
В сборнике народных сказаний о Гарибальди, собранных С. Морино, мы находим много песен, которые через десятки лет после смерти героя женщины Юга пели своим детям у колыбели. После смерти Гарибальди ему были воздвигнуты памятники во многих городах. Первый памятник был воздвигнут в Лекко в 1884 г. Затем были установлены памятники Гарибальди в Венеции, Вероне, Ницце, Риме и в других городах.
Итальянский народ любил и любит Гарибальди потому, что он был выразителем желаний и чаяний широких масс народа и беззаветно боролся за их осуществление. Об авторитете Гарибальди, о его неразрывной связи с народом очень ярко и взволнованно сказал в одном из своих выступлений выдающийся французский писатель Виктор Гюго: «Кто такой Гарибальди? Человек, не более, — но человек во всем великом значении этого слова. Человек, борющийся за свободу; человек, воплощающий в себе все человечество. „Vir“ [564] ,— сказал бы его соотечественник Вергилий.
564
Доблестный муж (лаг.).
Есть у него армия? Нет. Всего лишь кучка добровольцев. Военное снаряжение? Почти никакого. Порох? Несколько бочонков. Пушки? Те, которые он отбил у неприятеля. Так в чем же его сила? Почему он побеждает? Что ему помогает? Душа народа. Он мчится, несется вихрем, его продвижение — огненный полет, горсточка его соратников приводит в оцепенение целые полки, его убогое оружие обладает чудодейственной силой, пули его карабинов сильнее пушечных ядер врага; с ним — Революция» [565] .
565
В. Гюго. Собр. соч., т. 15. М., 1956, стр. 348.
Демократические убеждения Гарибальди, его ничем не запятнанная героическая борьба за дело народа приближали его к пролетариату. Однако, когда Гарибальди стал ближе общаться с пролетариатом, он был уже стар, и почти весь жизненный путь его был позади. Гарибальди был свидетелем борьбы между социальными классами, но думал, что при «разумной» организации государства ее можно изжить еще в классовом обществе. До марксистского понимания классовой борьбы Гарибальди не дошел.
На общественные воззрения Гарибальди оказали влияние идеи утопического социализма: избавление общества от зол он представлял путем имущественного уравнения всех граждан. Причем осуществить это уравнение должно будет «честное и разумное правительство» будущей республики. Однако ясной социальной программы у Гарибальди не было. Основатель Итальянской коммунистической партии Антонио Грамши, говоря о политических взглядах Гарибальди, указывал на их несистематичность.
Республиканская партия, отражавшая интересы мелкой и средней буржуазии, не была вполне последовательной в борьбе за демократию. Она проявляла нерешительность и колебания, свойственные мелкой буржуазии, делала недопустимые уступки либеральной буржуазии. Все эти слабости партии и ее колебания были присущи и Гарибальди. Главная беда Гарибальди состояла в том, что он не был вооружен стройной революционной теорией. Но, несмотря на все свои колебания, революционный демократ в Гарибальди всегда брал верх.