Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]
Шрифт:
За окном уже темнеет. Вскоре должен зайти Валера. Я встаю из–за стола и ухожу в свою комнату собираться.
Ко мне входит Анна, неся в руках мой костюм и белую рубашку, которые висели у неё в шкафу в спальне. Этот мой первый в жизни костюм мы купили с ней на мою первую зарплату к моему дню рождения. Тогда же она мне подарила эту белую рубашку. Так что к празднику я был экипирован.
— Вот, возьми. Это тебе мой подарок к Новому году, — говорит она мне, подавая галстук.
Анна может быть заботливой и внимательной, когда этого захочет.
— Спасибо, — говорю я. — Я там тоже девчонкам положил подарки под ёлку.
— Да, я видела. Молодец. Они будут рады, — Анна выходит.
Я переодеваюсь. Подаренный галстук мне нравится. Когда приходит Валера, я уже готов. Мы поздравляем всех с наступающим Новым годом и выходим на улицу. Наша улица ярко освещена луной, в свете которой снег кажется голубым. Мороз крепкий, но ветра нет. Поэтому прогулка приятна. Идти нам недалеко. Девчонки живут здесь в Бежицах, только на другом конце посёлка.
Мы подходим к старому дому, из тех немногих домов, которые каким–то чудом сохранились с войны. Это обычная деревенская изба с почерневшими брёвнами, с тесовой крышей и маленькими окошками. Мы открываем скрипящую калитку покосившегося штакетного заборчика и входим во двор, заваленный снегом. Нас встречает дворовая собака, молча бросившаяся под ноги. Хорошо, что светло, иначе от неожиданности можно было испугаться. Оказывается, это она узнала Валеру, который вступает с ней в разговор, пока мы проходим по тропинке к крыльцу. Без стука входим в сени, а затем стучим в дверь, ведущую в дом.
Дверь открывает Вера, симпатичная девушка с рыжими волосами, подстриженными коротко, и с вздёрнутым кверху носиком. На ней надето тонкое голубое платье, скорее похожее на ночную комбинацию. В комнате жарко натоплено.
— Проходите, мальчики, — говорит она. — Раздевайтесь.
Внутри изба разделена на две половины печью–лежанкой. Точно, как на картинках в книжках о русских народных сказках. За занавесками во второй половине дома, вероятно, находятся кровати. Здесь же в комнате, тускло освещенной спускающейся с потолка лампочкой, прикрытой простеньким самодельным абажуром, посредине стоит деревянный стол с добела выскобленной столешницей. По обе стороны стола приставлены две скамьи. На третьей такой же скамье у печи сидит, сложив руки на коленях, бабушка Веры. Ей, наверное, лет за шестьдесят, но выглядит она на все сто. Она тихо здоровается с нами, но её глаза строго оглядывают меня.
— Привет, — это подходит ко мне Женя, подруга Веры, и её дальняя родственница, приехавшая в город из деревни. Она одета в простое, но, похоже, новое ситцевое платье, которое обтягивает её стройную фигуру. Её темные волосы сплетены в толстую косу, которая лежит на выпирающей из платья груди.
Я чувствую, как меня начинает внутри трясти…
— Привет, — с трудом выговариваю я. — Ты выглядишь потрясающе.
— Ты просто привык видеть Женьку только в рабочей спецовке и в косынке, — встревает Вера. — А она у нас красавица.
— Ну, ты тоже сегодня красивая, —
— Ага, спасибо, только заметил, — смеётся она.
Вера работает у нас в цеху токарём. Её станок стоит рядом с моим, только с другой от Валеры стороны. А Женя пришла в цех недавно учётчицей, в обязанности которой входит забирать у нас сделанные детали и доставлять их на проверку, а затем, в конце смены, сообщать нам, сколько у кого было «брака», а кто выполнил норму. Женя явно напрашивается ко мне в «подруги». Мне же это как–то неинтересно. Но Валера всё–таки уговорил меня принять приглашение девчонок. Всё равно мне не хотелось оставаться дома на новогоднюю ночь.
— Ну, давайте, ребята, накрывать на стол, — командует Вера.
Мы с Валерой выставляем на стол принесённые с собой бутылки водки и вина, и помогаем девчонкам расставлять на столе закуску.
Наконец, стол накрыт. То, что на столе, столь же отличается от того стола, за которым я ещё недавно обедал, как бабкина изба от каменного дома моего дяди. Посреди стола без скатерти стоит большой казанок с дымящейся картошкой, вокруг которого расставлены деревянные миски с квашеной капустой и солёными огурцами. На единственной фаянсовой тарелке разложена разделанная селёдка. Но украшение стола — огромное деревянное блюдо с пирогами. Пироги ещё дышат печкой.
— Это Женька весь день пекла, — с гордостью говорит Вера, заметив мое внимание к пирогам. — Видишь, какая она ещё и хозяйка.
Бабушка продолжает сидеть на скамейке, отказавшись пересесть к столу. Вера приносит ей со стола то, что она просит. Так что мы сидим как бы под её присмотром. Потом она вообще забирается на «лежанку» печи и оттуда следит за нами.
Мы выпиваем, закусываем. После первых рюмок девушки сразу же хмелеют. Но разговор за столом как–то не складывается. О заводских делах говорить не хочется. А о чём говорить, никто не знает.
— Как жаль, девчонки, что вы не были на концерте Марка Бернеса, — для поддержания разговора говорю я.
— Это какой Бернес, — спрашивает Вера, — который играл в фильме «Два бойца»?
— Ну, да, — отвечает ей Женя. — Тот, который там пел песню «Тёмная ночь».
— А он что, еще жив? — удивляется Вера. — Он ведь должен быть очень старым.
— Он не стар, хотя теперь в кино почти не снимается, — раздраженно обрывает её Валера и обращается ко мне. — Расскажи о концерте. Я видел в городе афиши, но билеты не смог достать.
— Это было здорово, — начинаю рассказывать я. — Вы представляете, зал нашего заводского Дома культуры был переполнен. Люди даже стояли в проходах во время концерта. Принимали его восторженно. Он исполнял свои известные песни в сопровождении гитары и небольшого оркестра. В это время на экране демонстрировались фрагменты его фильмов. Он рассказывал много интересного о себе и о своих друзьях. О Петре Олейникове, Борисе Андрееве и других. Но самым потрясающим был конец концерта.
— А что было? — спрашивает Женя.