Мент без ценника
Шрифт:
– Это произошло в ночь с двадцатого на двадцать первое февраля, в районе двенадцати часов. Где в это время находился Вяткин?
– А ты думаешь, я с ним сплю?
– Э-э…
– Ну, было раз… Даже два. Выпила много… Только я в ту ночь с ним не была. И ничего сказать не могу…
– Он не говорил тебе, что рассчитался с Сысоевым?
– Честно, он мне ничего не говорил. Я всего лишь догадываюсь. Боюсь я его, потому что он злой и жестокий. До дрожи в коленях боюсь.
– Чем он занимается?
– Говорит, работает.
– Где?
– Водителем на бензовозе.
– И куда он уезжал на месяц? В дальний рейс?
– Да нет, к матери, сказал, поедет. Меня звал. А куда
– А мать где живет?
– В Чебоксарах. И сам он оттуда. Здесь, на нефтезаводе, работать устроился. С работой, говорит, повезло. Он же сидел, у него судимость, а судимых на хорошую работу не берут, да и на плохую не всегда…
– А за что сидел?
– Ошибка молодости.
– Понятно. Они все так говорят. Только ошибки не всегда исправляются… А что у него за друзья?
– Такие же, из бывших. С ним работают.
– На нефтеперегонном заводе?
– Не совсем на заводе. Там фирма при заводе.
– «Петроль»?
– Да.
– И там бывшие уголовники работают?
– Не везде. Только водителями. Сейчас сам знаешь, какая ситуация на дорогах: и убить могут, и машину с грузом отобрать. А бензин – товар ходовой. Были уже случаи. В общем, ездить на бензовозе все равно что инкассатором деньги развозить. Степа так говорит…
– Хорошо зарабатывает?
– Хорошо. «Девятка» у него своя, квартиру недавно купил…
– А кулон краденый откуда у него?
– Не знаю… Может, кто-то из друзей дал. Или сам… Я за него ручаться не могу. Он шальной, он все может.
– Понятно. Когда он за тобой приехать должен?
– В пять. У меня в семнадцать ноль-ноль рабочий день заканчивается…
– Где он тебя ждать будет? Здесь или на проходной?
– Машину он возле проходной оставит, а сам сюда придет.
– Отпуск в июле – это хорошо… Но лучше все-таки тебе его в марте отгулять. Степу я твоего закрою, но пока я на его дружков выйду, пока с ними вопрос решим, время уйдет… В общем, тебе на работу лучше пока не ходить. Ты с родителями живешь или одна?
– С родителями.
– А если ты у меня немного поживешь, они возражать не будут?
– Ну, если я скажу, что у подруги поживу, тогда не будут. А ты что, меня к себе зовешь?
– Да. Под защитой подруги немного поживешь?
– Какой подруги?
– Милиция ее зовут. Это сейчас твоя лучшая подруга. Хотя она может стать и врагом. Кулон-то краденый…
Богдан глянул на часы. До пяти оставалось еще два с половиной часа, а время у него в дефиците. Инне он мог посвятить целую ночь, но пока был не готов пожертвовать ради нее весьма солидной частью рабочего дня. Девушка еще не вступила в конфликт с Вяткиным, поэтому опасность с его стороны ей не угрожала. Богдан мог бы спокойно съездить к следующему адресату, что числился у него в плане, поговорить с ним, разузнать нужную информацию, после чего вернуться на завод и задержать Вяткина. Нельзя было оставлять Инну без присмотра. Она не из народной дружины и даже не активист профсоюза, чтобы добровольно помогать органам правопорядка. Инна – подруга опасного преступника, на ней краденые вещи, и как бы ни хотела она сейчас помочь Богдану, доверять ей нельзя. Вдруг ей взбредет в голову позвонить Вяткину и предупредить его об опасности. Поэтому Городовому пришлось остаться у нее. Им было о чем поговорить, да и чай она готовила вкусный.
В четвертом часу появился начальник отдела кадров, сухощавая стройная женщина лет сорока. Богдан объяснил ей, зачем ему нужны личные дела, а чуть погодя зашел к ней в кабинет, завел разговор. Тогда и услышал, как тихонько звякнул ее рабочий телефон.
– Если позволите…
Варвара
Но Инна звонила родителям. Она сказала маме, что ночевать будет у подруги. И сообщила об этом без всякого сожаления, с приятным для Богдана воодушевлением. Похоже, она рассчитывала на интересную ночь. Что ж, он не должен ее разочаровать. Но сначала на очереди Степа Вяткин. Городовой должен был и задержать его, и допросить. И хотелось бы расколоть его с ходу…
Глава 12
Снег забивал ресницы, лез в глаза. Но если бы только он мешал Богдану… Начало шестого вечера, а на улице уже темно. Площадь перед проходной освещена, но на стоянке видны только несколько машин, остальные в непроглядной мгле заметала метель. Среди этих автомобилей и должна была находиться «девятка» Вяткина. А если он подъехал не один? Вдруг с ним вторая машина, в которой находятся его дружки?
«Безлошадные» работяги толпами валили к троллейбусной остановке, к машинам шли только счастливчики, которым еще во времена Союза посчастливилось разжиться вожделенными «Жигулями» или менее престижным, но все-таки желанным «Москвичом». Были здесь и «Волги», но ни одна из них не принадлежала заводскому начальству. У важных персон своя стоянка, на территории завода, а здесь парковались простые смертные. Счастливчики стремились поскорей укрыться от непогоды в холодных, но непродуваемых салонах своих машин, завести двигатели, прогреть их и убраться отсюда. Вряд ли кого-то сейчас волновало то, что происходит вокруг. И если вдруг что и случится, никто не придет на помощь Богдану, который шел к белой «девятке», что заприметил в дальнем ряду.
Впрочем, Городовой и не рассчитывал на помощь со стороны работяг. Хотя уже жалел о том, что не заручился поддержкой своих коллег. На своего напарника он рассчитывать никак не мог, от Гущина только неприятности. Вяткин для него – крайне нежелательный элемент. Вяткин – это заслуга Богдана, в то время как Хромцов записан на его счет. Если Вяткин признается в убийстве Костылина, то версия Гущина рухнет, как соломенная хижина Ниф-Нифа. А ему это нужно?
Можно было позвать Шумова с ребятами. Но Богдан этого не сделал: думал, что с Вяткиным сладить будет несложно. Думал в тепле кабинета. А здесь метель метет, и вечерняя мгла опускается на улицы. И в голову лезут пугающие мысли. Что, если Вяткин не один?
А вот и он сам. Вяткин выходит из своей «девятки» ему навстречу. Вслед за ним появляется еще один тип, он выбирается через заднюю правую дверь. Темно, метель, и его очертания едва угадываются. Может, это и не человек вовсе, а всего лишь тень Вяткина…
Куртка у Богдана распахнута, страховочный клапан отстегнут. Патрон уже в стволе, пистолет снят с предохранителя. Осталось только выдернуть его из кобуры. Городовой много тренировался, но сейчас его брали сомнения. Рука мерзнет, пальцы коченеют, как бы они его не подвели…
Богдан проходил мимо «шестерки», что стояла в ряду напротив того, где притаилась машина Вяткина. Двигатель не работал, но крышка капота мокрая, потому что снег на ней таял. Значит, мотор еще теплый. За рулем человек. Может, работяга. Мало ли, ушел с завода раньше времени, прогрел мотор в ожидании кого-то из своих товарищей, а потом выключил зажигание, чтобы не жечь бензин. А может, этот человек страховал своего дружка-уголовника…
Это Богдан проявил беспечность. А Вяткин, похоже, не стал пускать дело на самотек. Он знал, что за человек работал в кабинете у его подруги, и мог сделать выводы.