Мент и бомжара (сборник)
Шрифт:
Зайцев наблюдал за Ваней со смешанным чувством озадаченности и насмешки. Не выдержав его издевательства над здравым смыслом, он умчался в свое управление по какому-то чрезвычайно важному делу, а когда вернулся через час, застал картину не просто странную, а самую что ни на есть дурацкую. Установив на одной чаше весов гирьки, бомжара вторую чашу загрузил битым стеклом.
– Так, – произнес Зайцев и, круто повернувшись, быстрыми, четкими, какими-то принципиальными шагами направился в директорский кабинет – бутылка коньяка, оставленная им на столе, была пуста. – Это что же
Вернувшись к весам на прилавке, Зайцев некоторое время молча наблюдал за бомжарой. А тот ползал на четвереньках по полу и, перебирая осколки стекла, некоторые из них аккуратно укладывал на чашу весов.
– Мысль посетила? – поинтересовался Зайцев.
– Посетила, капитан, посетила, – ответил бомжара, не прекращая своего занятия.
– Близится раскрытие преступления?
– Оно уже совсем близко, капитан.
– А коньяк ты выдул?
– Кто же еще… Тут больше и некому. Я твоим ребятам предлагал, но они отказались. Себя с трудом преодолели и отказались. А мне ничего не оставалось… Я там еще одну бутылочку чуть приоткрыл…
– О, боже! – простонал Зайцев. – Тебя домой доставить?
– Доберусь, капитан… Ты не переживай.
– Эти стекла, похоже, не один день накапливались…
– Нет, капитан… Все это сверкающее великолепие появилось здесь в ночь ограбления. Ты пройдись по магазину, позаглядывай в углы – нигде ни пылинки, ни пробки от пива, ни горлышка от водки…
– Ладно… Вечер уже. Магазин пора закрывать. Опечатывать…
– Потерпи полчасика, ладно? – взмолился Ваня, поднимаясь наконец с четверенек. – Ты это… Отлучись ненадолго в директорский кабинет, там у него и закуска найдется…
– Ты уж убедился?
– И не один раз, – признался Ваня.
– И повод был?
– Почему был? Он и поныне жив, повод-то!
– Значит, мысль, говоришь?
– Ты вот что, гражданин начальник, – неожиданно трезвым голосом сказал Ваня. – Не печалься и не гневайся… Ты загляни ко мне вечерком… Я там, у директора, еще одну бутылочку изъял, так что нам с Настей будет чем тебя угостить, чем душу твою полицейскую порадовать.
– Ваня, – голос следователя дрогнул. – Ваня… Ты это… Не шутишь?
– Есть вещи, которыми не шутят! – строго проговорил бомжара, назидательно подняв вверх указательный палец. И, снова опустившись на четвереньки, принялся перебирать стеклянные осколки. На лице у Зайцева в это время не было ничего, кроме полнейшего недоумения.
Когда вечером Зайцев постучал в уже знакомую дверь, он услышал из-за двери те же слова, что и утром:
– Открыто! Входите!
И он вошел. И увидел на столе знакомую бутылку коньяка с пятью звездочками и заснеженной горной вершиной на этикетке. Рядом стояла тарелка со свежесваренной картошкой и, опять же, соленый огурец. Настя сменила махровую простыню на великоватый халат, Ваня был в свободном, тоже великоватом свитере.
– И у меня тут кое-что есть, – Зайцев поставил на стол бумажный пакет.
– Из Елисеевского? – строго спросил Ваня.
– Есть вещи, которыми не шутят, – ответил Зайцев его же словами. Когда картошка закончилась и бутылка опустела, а Настя убрала со стола и то и другое, Зайцев сложил руки на столе и уставился Ване в глаза.
– Давай, дорогой, колись. Я долго ждал, не мешал тебе надо мной куражиться… Колись.
– А что, собственно, тебя интересует?
– Как ты битые стекла взвешивал, я видел… Об этом ты чуть попозже расскажешь. Что произошло, я тоже знаю…
– А что произошло? – невинно спросил Ваня.
– Особо опасное преступление. Похоже, профессионалы сработали.
– Ну, ограбление, это так… Нечто побочное… Это знаешь, как купишь таблетки от кашля, а на бумажке предупреждение – сыпь по всему телу может высыпать, не исключено расстройство желудка, а также нервные припадки…
– Ограбление и убийство – это что? Сыпь или нервные припадки?
– Господи, – вздохнул бомжара, – ну, собрались ребята, выпили, плохую водку выпили, паленую, как сейчас говорят… Повздорили маленько, фомка подвернулась…
– Какие ребята, Ваня?!
– Как какие… Охранник со своими приятелями. Ему и досталось.
– Так, – крякнул капитан и вынул из бумажного елисеевского пакета еще одну бутылку коньяка. Поколебавшись, он свинтил пробку, но разливать коньяк по стаканам не стал, отодвинул бутылку в сторонку. – Зачем ты взвешивал битое стекло?
– Чтобы узнать, сколько их было. – Ваня поморгал своими глазами и, взяв зайцевскую бутылку, плеснул в стаканы. – Были и другие способы, но этот мне показался самым простым.
– И сколько же их было? – нервно спросил Зайцев.
– Трое. С охранником их было трое.
– Это тебе кучка битого стекла подсказала?
– Да, – кивнул Ваня и пригубил коньяку из своего стакана.
Зайцев помолчал, потом решительно взял свой стакан и выпил весь коньяк одним глотком.
– Закусывай, капитан, – Ваня заботливо поставил перед Зайцевым баночку с маслинами.
– Из директорского холодильника?
– Видишь, капитан, после хорошего глотка хорошего коньяка и тебе бывает доступно логическое мышление.
Ответом на эти слова был только веселый смех Насти.
– Говори, Ваня, говори, – повторил следователь. – Внимательно тебя слушаю.
– Ты, капитан, не обратил внимания на маленькую подробность – на чаше весов лежали только осколки битых стаканов. Ими была усеяна вся сторожка. И твои же ребята помогли мне собрать осколки.
– Взвесил – и что?
– А потом я взвесил один стакан. Целый. Я его в туалете нашел, возле рукомойки. Потом разделил первый результат на второй. В ответе получил цифру «три». Это и было количество стаканов. Значит, в сторожке пили трое. Что пили, я узнал уже по бутылочным стеклам. Бутылок было три – три этикетки я нашел на осколках. По бутылке на брата. Многовато, если учесть, что водка была поддельная, плохая водка. И ребята отрубились. Но ненадолго. Когда оставшиеся двое, гости нашего охранника, увидели, что их приятель мертв, они мгновенно протрезвели и решили, что таким шансом грех не воспользоваться.