Мент. Инспектор угрозыска
Шрифт:
— Да.
— Трое было.
— Уверены?
— Двое ко мне вошли, один в коридоре остался. Наверное, на стрёме.
— Описать налётчиков можете?
— Если бы… Касса в конце коридора, окон, как видите, лампочки светят через одну. В общем, не видно ни хрена. Да и не до того мне было, чтобы лица этих сволочей рассматривать. Честно скажу: струсил я тогда порядком! По сию пору не отошёл, валерьянкой отпаиваюсь.
— То есть лица нападавших кассир не разглядели?
— Я же сказал, что темно было. Да и перепугался
— Ну хоть что-то могли запомнить? — с надеждой вскинулся Панкратов.
— Запомнил, — кивнул Перцов.
— Ну-ну, — обрадовался Панкратов. — Говорите.
— Дуло, что на меня наставили, заполнил. До смерти буду эту чёрную холодную дыру вспоминать.
— Тьфу ты! — сплюнул Николай.
Глава 3
Мы снова вернулись в коридор, где устроили маленькое производственное совещание.
— В общем, ты понял: он ничего, кроме этой дырки проклятущей не помнит! — вздохнул Панкратов. — И толку от него нуль, а то и меньше, если такое бывает.
— Бывает, — заверил я. — Про отрицательные числа слышал?
— Нет и слышать не хочу! С меня и бандитов хватает! Единственное, что радует — без жертв обошлось, но это, наверное, потому, что кассир и другие не дёргались.
— Согласен. Делись, Коля, что ещё без меня нарыл. Налётчиков точно было трое?
— Обижаешь! Кассир показал, что их грабили трое, но мы нашли и других свидетелей, они подтвердили слова Перцова. Правда, все видели налётчиков мельком или краем глаза, — сокрушённо сказал Панкратов. — Так что насчёт цифры можешь не сомневаться. Трое их.
— Ну, хоть на что-то можно опереться. Значит, троица злодеев ворвалась через главный ход типографии, прямиком по коридору добралась до кассы, заставила кассира отпереть дверь, деньги забрала и… Что было дальше?
— Дальше… Дальше они как зашли, так и вышли, рысью кинулись в соседний переулок, а там словно растворились! — Панкратов с досадой поморщился. — На всё про всё минуты три-четыре. Дерзкие ребята… И шустрые очень. Я бы им при встрече руки-ноги бы с огромным удовольствием переломал!
— Найдём — переломаешь. Осведомители что?
— Молчат пока осведомители. И до этого молчали. О том, что готовится налёт, у меня сведений с самого начала не было. Я своих людей, само-собой, напрягу, но уверенности, что смогу через них на банду выйти, нет. Вроде чешем-чешем весь город, а урок в Москве меньше не становится! Когда ж эти уроды сами передохнут как социальное явление! — в сердцах воскликнул он.
В теорию, что по мере развития социализма с плавным переходом в коммунизм, всякие преступные элементы исчезнут сами по себе, ещё верили некоторые милиционеры. Панкратов, похоже, входил в это число. Пройдёт год-другой, и он станет таким же Фомой неверующим.
— Никогда, — огорошил я его этим заявлением.
— Думаешь? — нахмурился он.
Мне, конечно, не хотелось окончательно хоронить его надежды, но, скрипя сердце, я твёрдо сказал:
— Уверен на сто процентов. И ловить их нам с тобой до самой пенсии. А потом нашим детям и внукам.
Потом, чтобы смягчить его чувства, добавил:
— Но могу тебя порадовать: это не залётные. Злодеи действовали наверняка. Похоже, что заранее всё прощупали и подготовились.
— Допустим, для меня это не новость. Я и сам догадался, что свои орудовали. Местных, конечно, искать проще. Они если и залегли на дно, то где-то здесь, в городе. С такими деньжищами опасно Москву покидать: можно по пути на других злодеев нарваться и тогда прости-прощай награбленное!
— Значит, по горячим найти не удалось, — протянул я. — Теперь понятно, почему Николаев меня из дома дёрнул. Что с другими свидетелями?
— Так себе: только и смогли с их помощью установить, что налётчиков трое было, но это я уже тебе говорил. Примет никаких. Один пониже, двое повыше… Хрень, а не приметы, короче.
— Печально!
— Да уж веселиться не с чего!
— Тогда ищи людей, Коля. И чем больше — тем лучше. Устроим поквартирник.
— Поква… что? — не сообразил он.
— Поквартирник. Это такой праздник жизни для нас, милиционеров, — пояснил я Николаю милицейский термин из будущего. — Пойдём по каждому дому и по всем квартирам с расспросами. Может, кто из жильцов видел чего и просто разрывается от желания излить нам душу.
Панкратов снял кепку и растерянно потёр лоб.
— Быстров, ты ведь сам понимаешь: это центр города, Арбат?!
— И?
— Тут домов как блох на барбоске, и народу тысячи. Мы округу несколько дней прочёсывать будем. За это время всё, что хошь, может произойти.
— Ну, знаешь! — хмыкнул я. — Если голова ничего путного не рожает, работаем ножками. Других гениальных идей у меня для тебя нет. Вот ежели появятся — я тут же с тобой охотно поделюсь. А пока можешь включать и меня в группу по обходу. Буду тянуть эту лямку с вами.
Коля обречённо махнул рукой и пошёл собирать всех милиционеров и сотрудников МУР, до кого мог дотянуться.
Вместе со мной набралось пятеро. Мы разделили территорию на зоны ответственности и отправились прочёсывать свои участки.
Всё-таки есть в старой Москве своё очарование. Очень уютно и патриархальному мило.
Хотя, в данном случае, близость к Арбату, конечно, даёт о себе знать. Очень много праздно шатающейся публики.
Я перешёл через дорогу, свернул в маленький дворик. Так, кто тут у нас? Бабулька на лавочке. Сидит, греется на солнышке.
Кто лучшие друзья милиционеров? Ну, конечно, такие вот старушки, которые несмотря на подслеповатость и тугоухость, всё видят и слышат.
Я остановился напротив лавочки.