Мент. Ликвидация
Шрифт:
Как и любой командир, я ощущал ответственность перед этими людьми. Их смерти лягут тяжёлым грузом на мою и только на мою совесть. Но и сам я не собирался отсиживаться в тылу.
Буду на передовой, и не просто на передовой, а именно что в первых рядах.
К счастью, мне удалось набрать команду пулемётчиков, и оба «Льюиса» попали в надежные руки. С такими «стрекоталками» можно повоевать и с превосходящими силами противника.
Чтобы банда не ушла, надо брать её в клещи, поэтому бойцы расположились по трём сторонам затерянной среди леса дороги. Круг замкнём, когда
Потянулись длительные часы ожидания. Почти у всех за плечами опыт гражданской, а то и двух войн сразу, поэтому бойцы вели себя спокойно и деловито.
Кое-кто, пользуясь случаем, подрёмывал на солнышке.
А у меня… Меня охватил командирский мандраж. Стиснув кулаки, я молил только об одном: пусть не будет художеств, что со стороны Алмаза, что Конокрада. Поразбивайте друг дружке бошки, сволочи! А мы подключимся чуть позже, раздать «люлей» победителю.
Груз ответственности давил всё сильнее и сильнее, стоило неимоверного труда делать вид, что всё хорошо и идёт по плану, оснований волноваться нет. Подчинённые не должны видеть командира растерянным и смурным, так что я излучал сплошной позитив, надеясь, что его флюиды передаются всем бойцам.
Лодыгин тоже проявил себя молодцом, любо-дорого посмотреть. Не человек, а прямо монументальное изваяние: хоть сейчас лепи из него статую коммуниста или снимай в кино про тех, из кого можно бы делать самые крепкие на свете гвозди.
Тут моё внимание отвлёк голос Леонова.
— Ты что-то сказал? — обернулся к нему я.
— Да, Георгий Олегович. Гляжу на вас и дивлюсь вашему спокойствию. Вы бы знали, какой у меня сейчас мандраж — трясёт так, что зуб на зуб не попадает, — признался Пантелей. — Только вы не переживайте — не за себя боюсь! За дело переживаю!
Я усмехнулся. Знал бы он, какие меня обуревают чувства — сразу перестал бы восхищаться. Но к чему выводить человека из приятного заблуждения?!
— А чего переживать? — сделал удивлённый вид я. — Мы всё продумали. Бандиты просто обязаны попасть в ловушку. Так что спокойствие и только спокойствие. Всё получится.
Он кивнул.
— Вам верю, Георгий Олегович. Вы никогда не подводили.
Где-то вдали послышался шум, прозвучали одинокие выстрелы. Я прикинул: по плану сейчас происходит атака на обоз. Судя по вялой перестрелке, причём исходящей от одной стороны — охрана следует приказу руководства и не вступает в бой.
Ну, хоть в этом пока полное следование плану. Авось и остальные пункты пройдут без сучка и задоринки. По моим прикидкам, бандитам понадобится с полчаса, чтобы завладеть платиной и разоружить охрану. Сколько продлится их бой с шайкой Конокрада — одному Аллаху известно, но не думаю, что затянется надолго. То есть минут пятнадцать-двадцать. Значит, где-то через час с четвертью будут у нас. А там… там и начнётся всё самое интересное и сложное. Ради которого и затеяли эту авантюру.
— Передать по цепочке — приготовиться, — приказал я.
Глава 23
Ставка была на то, что банда, отягощенная убитыми, ранеными и самое ценное — хабаром, не станет действовать
Иначе передовой дозор наткнулся бы на засаду и тогда основные силы ушли от столкновения. Тогда… как в дурацкой присказке: на колу мочало, начинай сначала.
Вялая перестрелка быстро закончилась. Обозники и охрана сдаются, Алмаз празднует победу и, не верит своему счастью, в его сети приплыл улов невиданных размеров.
На его месте мне бы точно крышу от радости снесло, на что собственно и сделана ставка.
Криков и конского ржания не слышно — отсюда до Весёлой горы пара вёрст, если по прямой. Лесная дорога извилиста, и потому тянется дольше.
Ага, тихо — значит, расстрелов и разборок нет, за судьбу людей из обоза можно не переживать. Алмаз, конечно, не подарок, но кровожаден в меру. Хотя эксцесса исполнителя ещё никто не отменял.
Минут через двадцать бухают взрывы гранат и строчит пулемёт: в дело вступили сорвиголовы Конокрада, причём основательно. Если Яшка не изведёт сегодня алмазовских подчистую, его не спасёт и награбленное добро. Потому невидимый пулемётчик не знает жалости, меняя ленту за лентой. Хорошо, хоть у них всего один «максим».
Алмазовские огрызаются, пальба идёт такая, что уши закладывает, но пулемёт и внезапное нападение — факторы, супротив которых не попрёшь.
На душе становится тепло. Вне зависимости от успеха операции, одно доброе дело, к тому же чужими руками, сделано: бандиты постреляли друг дружку. Всегда бы так, глядишь, и в милиции стало меньше нужды.
Но это так, утрирую. Злодеи, как сорняки, прорастают даже после тщательной прополки.
Интенсивность канонады снижается, замолкает пулемёт — видимо, в нём больше нет нужды, слышны лишь одиночные винтовочные и револьверные выстрелы. Парни Конокрада добивают алмазовскую шайку.
Работа сделана, но только наполовину. Дальше уже наш черёд неприятно огорошить граждан бандитов.
У бойцов строгий приказ — патронов не жалеть. Чем больше бандитских трупов останется лежать на лесной дороге — тем меньше хлопот в будущем. И плевать, что это чьи-то мужья и отцы, они сами выбрали такой путь.
Напряжение достигает высшей точки, когда до нас доносятся первые отзвуки приближения большого обоза. Алмазовские перегружать подводы «Главплатины» не стали, реквизировав вместе с грузом.
Ну, а теперь всё добро перешло по наследству Яшке.
Засевший на дереве с биноклем чоновец тихо сообщает, что банда движется в нашу сторону. Сколько их — точно сказать не может, видит с дюжину верховых, ещё часть едет на телегах. С десяток шагает рядом с подводами. Кроме груза точно везут убитых или раненых, своих Конокрад на месте побоища не оставит — в банде не поймут.
Будем считать, что на нас надвигается полусотня, не меньше.
Чтобы скрыть лёгкий мандраж (куда ж без него), начинаю отдавать деловитым голосом распоряжения, уточняю готовность пулемётной команды. Оба «льюиса» будут солировать в сегодняшнем выступлении, молюсь, чтобы с ними ничего не произошло: например, заклинило в неподходящий момент.