Мент. Ликвидация
Шрифт:
— Мы не ожидали столь сильной реакции, — вздохнул Арчехабидзе. — Думали, что милицию эта история не особо заинтересует. У вас же полно других дел, кроме розыска картин не самых пока — и это ключевое слово, известных художников…
— Даже так? — покачал головой я.
— В наше время истинному таланту трудно пробиться. Всюду господствует серость. Если хочешь, чтобы твоё искусство оценили по достоинству, важно, чтобы о нём заговорили. А для этого нужен повод. Мне показалось, что это лёгкое недоразумение, которое… по ошибке посчитают
Похоже, деятеля искусств абсолютно не смущало некоторое несоответствие фактам, тем более речь ведь шла не только о его работе. Но пока подозреваемый раскалывался — смысла затыкать ему рот нет, так что я лишь внимательно слушал этот несколько напыщенный монолог.
— И вы подключили для реализации вашей задумки гражданина Войнарского? — спросил я.
Упомянутый встал и, прижав руку к груди, раскланялся. Стоит отметить, что фигляром при этом он не выглядел, наоборот, такое поведение, казалось, полностью подходило текущему моменту. Я невольно позавидовал артистизму старого вора. Мне бы его естественность при столь непростых обстоятельствах…
— Изольда Витольдовна в разговоре со мной упоминала о своём младшем брате. Более того, она без особого удовольствия рассказала о некоторых моментах его непростой биографии. И когда брат оказался в городе, я рискнул обратиться к нему со своей просьбой.
— А я согласился, — поправив кокетливый галстук-бабочку, сообщил прямо-таки лучащийся счастьем Войнарский.
— За что я премного благодарен, — кивнул в его сторону Арчехабидзе. — Ну… дальше вы всё примерно знаете. Мой новый друг проник в музей под покровом темноты… э… одолжил на время два полотна и сегодня принёс их ко мне. Уже завтра я собирался передать их музею.
— И, наверное, газетчиков бы подключили? — как бы между прочим, спросил я.
— Конечно, — совершенно серьёзно сказал Арчехабидзе. — Я придумал совершенно фантасмагоричную историю о похитителе, в котором наряду с тягой к прекрасному вдруг проснулась совесть… Весь истерзанный её муками он подбросил на порог моего скромного жилища оба похищенных полотна. Что называется, счастливый конец.
— Угу, — мрачно бросил я. — Хеппи-энд как говорят в Голливуде. Все счастливы, мужчины кричат «ура», дамы бросают в воздух чепчики.
— Пожалуйста, не надо ерничать! — насупился Арчехабидзе.
— Упаси бог! Что вы говорите?! — усмехнулся я. — У меня одно в голове не укладывается: как вообще можно было до такого додуматься: обокрасть музей и думать, что тебе после этого ничего не будет!
— Какое ещё воровство! — истерично топнул худенькой ножкой Арчехабидзе. — Разве кто-то пострадал? За выставленное стекло я заплачу — это, право слово, не такие большие деньги!
— Картины! — намекнул я на главное.
— Картины?! — удивился мой русско-грузинский собеседник. — А вы не забыли, что одна из них
Я удивился тому, что он опять завёл старую песню.
— Но я сразу обговорил, что в любое время могу вернуть этот подарок назад себе. Ипполит Севастьянович прекрасно осведомлён об этом условии. Так что чужого я не брал. Только своё! — Арчехабидзе гордо подбоченился, когда произносил эти высокопарные строки.
Ни дать, ни взять — как минимум император Нерон.
— Бог с вашей работой! — махнул рукой я, не обращая внимания на недовольную мину творца при этих словах. — Меня больше заботит похищенный портрет кисти Серова. Уж простите, его стоимость неоспорима.
— Кисти Серова? — иронично усмехнулся Войнарский.
Почуяв что-то подозрительное, я напрягся.
— Да. Директор музея сообщил, что среди похищенных работ был портрет, написанный самим Серовым.
— Ну, может и когда-то был, — задумчиво протянул Войнарский. — Но поверьте слову человека, который неплохо разбирается в искусстве — то, что висело в музее, посредственная копия — не больше.
— Подождите! — замер я. — Вы хотите сказать, что на стене в музее висел не подлинник?
— Вы всё правильно поняли, — кивнул Войнарский. — Позвольте, чтобы всё прояснилось, я расскажу вам, как всё было.
— Давайте, — кивнул я.
— Я действительно проник в музей, причём постарался причинить как можно меньше вреда этому храму искусства — если что, мой наниматель оплатит все расходы музея по устранению неприятных последствий этого проникновения.
— Почему вы на это согласились? — спросил я.
— Из озорства и скуки, — вздохнул Войнарский. — Мне продолжать?
— Сделайте одолжение.
— Вы так щедры, гражданин начальник, — не забыл про иронию собеседник с криминальным прошлым и, вероятно, будущим. — Так вот, я забрался в музей, снял обе картины и сегодня принёс заказчику, как и договаривались. Только никаких шедевров живописи я не воровал, уж простите меня, гражданин начальник. То, что вместо подлинника Серова в музее висит копия — я понял ещё на прошлой неделе, когда нанёс туда первый визит.
— Значит, копия, — нахмурился я.
— Копия, — кивнул Войнарский. — Любая экспертиза вам это подтвердит.
— А где тогда находится подлинник? — раскрыв рот от удивления, спросил Бекешин.
Старый вор пожал плечами.
— Вы милиция, вам и искать!
Глава 21
Я озадачено потёр затылок. Да уж… весело-весело встретим Новый год…
Из глубокой задумчивости меня вывел голос моего подчинённого.
— Товарищ начальник, — с угрозой произнёс Бекешин, демонстративно закатывая рукава гимнастёрки. — По-моему, этот уголовный элемент врёт. Наверняка сам подменил картину, а теперь издевается. Позвольте, я с ним по-простому поговорю, по рабоче-крестьянски!