Менталист. Конфронтация
Шрифт:
Пока ставлю удар, ограничивая площадь, ситуация решается сама. Центуриончик еле слышно рычит, выходя вперёд. Псы настороженно сбавляют темп, подходя к нему. Стая монстров обтекает питомца, словно скалу. Они рычат в ответ, но не нападают.
На весь диалог уходит не более десяти секунд, а затем самый матёрый кобель из стаи пронзительно воет, убегая в ответвление коридора. Псы исчезают, следуя за вожаком, какое-то время я вижу смутные тени, а затем пропадают и они.
Что ж, не зря я взял своего нового приятеля, одной проблемой меньше.
Медленно
сможем её инициировать, она сама вернётся сюда. Банально, чтобы снова почувствовать ощущение кайфа. Это словно наркотик, в её случае очень сильный.
Мы идём по однотонным серым коридорам, стены выскоблены крошками песка, над головой багровое небо.
Я остановился, осматриваясь.
Многие пытались взобраться наверх, чтобы посмотреть на всё с другой стороны. Над кромкой лабиринта какая-то защита, это рассказывали на уроках истории. Да, в новой истории есть разделы о стабильных порталах.
Сетка моего маршрута в сефероне растёт, я вижу некую симметричность, всё чаще мы натыкаемся на тупики. Не знаю, исследовал ли кто-то стабильные порталы настолько полно. Уже одно это окупает всю мою поездку, можно поделиться этими сведениями с Шуваловым, может быть, в его гениальную голову что-то придёт.
Источник Лары будто и не наполнялся, он никак не изменился с момента нашего входа. Всё то же тёмное пятно, засасывающее гигантские объёмы энергии.
Обойдя всё по кругу, мы снова вернулись к центру, устало садясь прямо на песок у стенки коридора. Лара дремала, она была истощена, неудивительно, так повеселившись при таком слабом теле.
Я отслеживал реакцию ядра, нетерпеливо ожидая, когда же оно насытится. Внутренне я содрогался от того магического резерва, который был внутри этой с виду хрупкой девушки. Что же из неё получится?
День клонился к вечеру, а мне казалось, что мы провели здесь всего пару часов. Центуриончик застыл каменным изваянием, вообще, он странно вёл себя внутри врат, порой замирая, будто прислушиваясь к чему-то. Но к чему? Тут один ветер и песок, ничего больше.
Неожиданно началась реакция внутри моей подопечной. Ядро дара сжалось в точку, а саму девушку начали бить судороги. Она распласталась на песке, содрогаясь всем телом.
Я ничем не мог помочь, просто наблюдая за этим.
От Лары расходились волны жара, буквально запекая крошево песка.
Центуриончик что-то мяукнул и отпрыгнул, смотря на девушку с укором. Я же не чувствовал жара, стоя рядом. Песчинки, что нёс по коридорам ветер, раскалились, красными угольками влетая в меня. Ветер кружил угольки, заплетая в причудливые узоры, центром которых была девушка.
Меня заставил испугаться только один момент: когда волосы и одежда на девушке начали загораться. Какая-то пара секунд — и вся одежда осыпалась пеплом, а голова стала идеально гладкой. Впрочем, как и всё тело…
Буйство стихии поражало. Ничего подобного я и не ожидал. Свернувшееся ядро дара расширилось, обволакивая девушку. Если обыкновенный источник такого одарённого, как мой дед, мог занимать почти пятьдесят процентов тела, то тут… Складывалось впечатление, что магия выбрала сосудом каждый орган, каждую клеточку.
Когда огненная карусель завершилась, я аккуратно подошёл к девушке.
Под моими закованными в сталь ногами хрустело запечённое стекло. Я взял Лару на руки, нежно, словно цветок, боясь повредить, не рассчитав силу. Мы направились на выход: откуда-то появившийся зверёныш, я и обнажённая девушка в моих руках.
В таком виде нас и встретили на выходе из портала.
Бурлящий от бешенства Герман, встревоженная Милослава, десяток воинов со стороны трактирщика и дети целительницы.
— Лара! Ларочка! Что ты с ней сделал?! Отвечай, сука! — Герман взял на руки девушку, опуская её на принесённое кем-то из его людей покрывало.
— Милослава, ради всего святого, скажи, что с ней всё будет хорошо! — одноглазый вертелся вокруг целительницы, как верный пёс, разве что хвостом не вилял. Дочь была очень дорога ему, это видно, он на многое готов ради неё.
— Почему она ещё не очнулась?! Отвечай! — он подбежал ко мне, пытаясь заглянуть в глаза, но разница в росте была больше трёх голов.
— Она прошла инициацию, теперь всё будет хорошо, — устало ответил я, снимая шлем, впрочем, зря.
— Сукин сын! Зачем ты это устроил?! — Герман ударил меня, не больно, еле задев по касательной. Но во мне поднялась волна гнева.
На плечо опустилась женская ладошка. Позади меня стояла невысокая зеленоглазая девушка в доспехе и без шлема. Её волосы были кроваво-красными.
— Не вини его, — коротко прошептала она, внимательно рассматривая меня.
Герман вернулся к Ларе, они о чём-то переговаривались со склонившейся Милославой. А меня отвлёк звонок сеферона, я разлочил его сразу после выхода из Врат.
— Фёдор! У меня плохие новости, — на том конце мялась Паула.
— Что случилось? — внутренне сжавшись, спросил я.
— На квартал напали, — британка запнулась. — Ещё вчера.
— Почему я не знаю?! — сдержанно проскрипел я.
— Сначала мы разбирались с последствиями, а потом я не могла дозвонится, — опустила голову Паула.
— Прости, это моя вина, — сконфужено ответил я, вспоминая, как отключил сеферон. — По делу, что произошло?
— Напали банды, которые дают «защиту» дельцам. Ты их знаешь, они уже приходили. — Паула снова замялась.
— Есть пострадавшие? — замер я.
— Убитые, — помрачнела британка.
— Кто? — голос мой сел. Если бы не доспех, вряд ли бы ноги удержали меня.
— Матвей, Ольгерд… Светлана.
Каждое имя отзывалось во мне болью, буквально разрывая душу, а последнее и вовсе выжгло все внутри. Я замер, замерло время. Герман что-то выговаривал, а я непонимающе смотрел вокруг. Уши заложило, в голове звенело, невыносимо громко, сотрясая внутренности.