Менталист. Революция
Шрифт:
На похороны непосредственно в черте города съезжаются все те, кто хочет выказать уважение.
Так как места в Москве было немного, простой люд хоронили за пределами города, но вот знать имела собственные склепы, куда и помещались тела.
Мы проехали совсем немного, буквально пару километров, остановившись у небольшого сквера перед основной чертой города, на пересечении наших владений и городских.
Снежное полотно перед голыми деревьями пестрило одетыми в тёмное людьми. Чуть поодаль встал целый автопарк: автомобили не отличались друг от друга, все премиального класса, чёрные и длинные, отражающие натертыми боками вставшее солнце.
Я сразу заметил несоответствие. Слишком много машин, много людей. Столько народа решило сегодня приехать на похороны? Невероятно!
— Генри, почему так много людей? — не замедлил спросить я.
— Фёдор Константинович, а сколько должно быть?
— Как минимум в два раза меньше! — выходить не торопился, слушая управляющего.
— Это если брать в рассчёт род Фонвизиных, но вы, наверное, запамятовали, что за последнее время ваше благосостояние увеличилось.
— Поэтому они тут? Я и не думал, что это произведёт такой эффект.
Генри устало потёр виски, а затем кинул взгляд на разделяющую нас и водителя стенку, убедившись, что та закрыта.
— Вы ещё не поняли?! — искренне воскликнул он, разом теряя напускное спокойствие. — Фёдор Константинович, вы теперь второе лицо в Империи. Если не первое! По влиянию в городе Москва вам нет равных, а вот на других территориях лидирует Император. Вам принадлежит тридцать процентов всех предприятий в городе, на вас работают тысячи людей, даже сейчас нас сопровождают шесть десятков охранников, когда выйдете, вы увидите часть из них. Я поражаюсь, как вы упрощаете мировосприятие, но не вмешиваюсь, понимаю, что вам это нужно. Слишком многое навалилось! А все эти люди знают, чем вы обладаете даже лучше вас, поэтому они сегодня здесь.
— Считай, что я проникся. Кстати, Генри, у меня снова вылетело из головы! Бабушка, она здесь?
— Да, конечно, сейчас мы её встретим.
— Спасибо, Генри.
— Это моя работа, Фёдор Константинович, — грустно вздохнул старик. — Хотя, при вашем отце её было значительно меньше, он любил всё контролировать сам.
— Идём? — тронула меня за руку Лара.
Я встрепенулся. Генри постучал в перегородку, через несколько секунд водитель открыл нам дверь. Мы вышли из салона автомобиля, тут же окунаясь в морозный воздух открытого пространства.
Девушки вокруг сияли, я же смотрелся огромным вороном, как мне казалось.
Частичка сознания постоянно контролировала Свету. Та совсем не походила на куклу, напротив, двигалась очень плавно и реалистично, даже кивнула водителю по моему приказу.
Мы подобно ледоколу прошли сквозь собравшихся, получился клин, совсем не осознанно. Я шёл впереди, позади меня девушки, замыкали процессию пара охранников и Генри.
Из толпы разодетых дворян появилась бабушка. Её глаза были красными, веки припухли, мы взглянули друг на друга и обнялись.
— Как ты, Федя? — с дрожью в голосе прошептала бабушка.
— Держусь, — делаю лицо каменным, сейчас особенно актуально. Когда не знаешь, как реагировать, вариант один — никак.
Моя безэмоциональность вызвала перешептывания, расходящиеся как круги на воде, а бабушка заплакала, прильнув к моему плечу. Мы пошли дальше, уже на порядок медленнее.
— Что теперь будет, Феденька?! — сдерживая слёзы тихо говорила бабушка. — Я слышала, что было с Романовыми, была у тебя, Генри сказал, что ты уехал. Решила, что тебе надо побыть одному.
Бабушка что-то говорила, а я погрузился в себя.
Понятно, что все эти разговоры нужны самой женщине. Она сейчас льёт слёзы не по моему отцу, а по мне. Представляет себе, какого мне, накручивает себя и плачет.
Может сказать, что отец жив? Пожалуй, слишком рискованно и не совсем практично.
Почти у самого спуска в склеп нам преградили путь три типа в костюмах, сразу стало понятно, что это люди императора.
— Император приносит глубочайшие соболезнования, — вышел вперёд один из мужчин, стандартная внешность, короткая стрижка, чуть полноватый, глаза умные и живые. — К сожалению, у его императорского величества много обязанностей, он не смог выделить время, чтобы лично отдать дань уважение вашему почившему отцу.
— Передайте его императорскому превосходительству, что я в любом случае благодарен, — степенно кивнул я, продолжая движение.
Видимо люди императора открыли очередь, перед ними никто не смел подойти, но после того, как костюмы удалились, очередь паломников потекла полноводной рекой.
— Скорбим вместе с вами, Константин был прекрасным человеком.
— Большая потеря для всей страны, наши соболезнования.
— Верим и надеемся, что вы продолжите дело вашего отца. Он был прекрасным человеком и выдающимся одарённым.
Всё проходило гладко, до тех пор, пока к нам не подошла чета Ананьевых. Геннадий Ананьев в сопровождении супруги и сына.
Статная женщина в плотном сером пальто и распущенными волосами, смотрит приспустив веки, позади меня разгорается диск солнца, бьющий прямо в глаза. Сам глава клана на фоне жены не производил должного впечатление, будто поставленная на попа бочка. Короткие руки и ноги, коренастое тело и объёмный живот.
Пётр смотрит не на меня, а на Свету, испытующе и долго. Если бы его взгляд имел силу, уверен, вуаль на лице девушки бы задымилась.
— Я буду не первым, кто скажет хорошие слова о Константине, — необычно начал Геннадий. — Но я всё же скажу, как того требует долг. Он был верноподданным империи, показательный и честолюбивый, таких людей мало, жаль, что его больше нет с нами.
— Спасибо, — только и смог выдавить я.
Вся эта церемония начала здорово действовать на нервы. Хотелось прыгнуть к отцу, проверить его состояние, освободить ото сна. Все события происходили в реальности, заставляя думать, что его действительно уже нет.