Менталисты и Тайная Канцелярия-2. Жаркая зима
Шрифт:
Фор Гронтеш презрительно фыркнул и, чуть заметно повысив голос, склонился к ручке Гелли:
– Еще танец, виконтесса?
Граф проводил их взглядом, невольно отметив, что его милая кузина-домоседка неплохо смотрится в паре с адмиралом. Поднял руку, подавая знак официанту, взял с подноса бокал с лимонадом, сказал негромко:
– Наживка одобрила охоту, начинайте.
Через несколько мгновений на облюбованный графом пятачок у окна впорхнула Цинни. Приняв от него бокал, рассмеялась:
– Ах, братец, как я соскучилась по столичным балам! Но, представь, меня здесь не забыли! Отбоя нет от кавалеров!
– Почему это тебя должны были забыть? Или тебе нужны были подтверждения, что ты незабываема?
Брат и сестра понимающе улыбнулись друг другу. Губы Цинни шевельнулись беззвучно: «Гьяппа выводят капиталы».
Чего и следовало ожидать: андарское отделение банка «Гьяппа и Гьяппа» всецело зависит от решений директората, а директорат - в Одаре. А младший дель Гьяппа, вице-директор, еще и в обиде на нашего юбочника Ларка, чтоб ему, обормоту, хорошую супругу да поскорее.
Цинни допила лимонад, ловким жестом поправила прическу и тут же умчалась с очередным кавалером. А граф фор Циррент, оглядев зал и не обнаружив среди танцующих ни племянницы, ни принца, отправился на поиски. Оставлять Джегейль надолго без присмотра не хотелось, и почему-то не давало покоя смутное тревожное предчувствие.
Волнующее ощущение первого бала исчезло до обидного быстро. «Не быть мне Наташей Ростовой на первом балу, - мрачно думала Женя, - возраст уже не тот, да и розовых очков не хватает. Тот же серпентарий, что на работе был, только блеска больше и разговоры витиеватее».
Зато рядом с принцем разговоры велись нормальные. Те самые «сугубо мужские», в которые ей не то что влезать, а даже и слушать не полагалось - о займах, кредитах и выводе из страны капиталов, о корабельном лесе и пеньке, о возможной мобилизации рыбаков и фрахтах для торговцев…
Женя, как и обещала принцу, делала вид, что не слушает, улыбалась и кивала, когда со стороны могло казаться, что обращаются к ней. И только однажды не выдержала. Когда Ларк, видимо, ради пущей конспирации, снова повел ее танцевать, прошипела ему на ухо:
– Тот банкир, который советовал начеканить новых денег - натуральный вредитель. Не вздумайте. А если вам так хочется загрузить работой свой монетный двор, чеканьте валюту врага и забрасывайте на его территорию. Хотя лучше, конечно, не монеты, а бумажки - векселя или что там у вас еще есть?
– Что?
– обалдело переспросил принц.
Но вокруг уже кружили в танце люди, и Женя лишь сказала негромко, лукаво улыбнувшись:
– Поверьте, ваше высочество, я знаю, о чем говорю.
И до конца танца молчала, пытаясь вновь отыскать в себе ощущение летящего восторга - и не находя. От скрещивающихся на ней взглядов делалось неуютно, от музыки и гула голосов начала болеть голова. Как-то ориентироваться в бальной круговерти, выискивать знакомые лица, отслеживать, кто с кем танцует, разговаривает или уединяется, казалось немыслимым, хотя обе тетушки наверняка замечали все это на автомате, даже не задумываясь.
– Ваши глаза стали грустными, что случилось?
– встревоженно спросил Ларк.
– Устала, - пожаловалась Женя.
– Шумно и бессмысленно. Спасибо еще, что я с вами рядом, хоть какая-то пища для мозгов.
– Вы расскажете мне позже, в чем выгода дарить врагу деньги.
– Обязательно. Это важно, правда. На эту тему я вообще много чего рассказать могу, честно говоря, просто не думала, что вам это нужно. Казалось, и так знаете.
– Дед, может, и знает, - вздохнул Ларк.
– Разве вам давали бы тогда такие советы? Ведь не вы же решаете такие вопросы? Хм, хотя я тут подумала, я вообще не знаю, кто у вас здесь что решает. Или мне и не положено такое знать?
– Барышни обычно таким не интересуются, - подмигнул Ларк. Ясно, снова кто-то подошел, и конец короткому разговору по душам. Принц раскланялся, приняв крайне официальный вид, значит, кто-то чужой, нужно держать лицо… глупенькое личико барышни на выданье.
«Кажется, я ненавижу балы», - подумала Женя. Обернулась, выдавив любезную улыбку, готовая отвечать на приветствие, что-то говорить или, наоборот, молчать и улыбаться - по обстоятельствам…
Подошедший господин, пожилой, солидный, одетый скорее добротно, чем роскошно, поприветствовал ее с натянутой любезностью и что-то сказал принцу. Жене показалось - испанский или итальянский, вряд ли она сумела бы их различить, только и знала, что «чао, бамбино», и что там и там то ли синьоры, то ли сеньоры… В голове нарастала тупая тяжелая боль, Женя потерла пальцами виски, пробормотала:
– Простите, мне, наверное, нужно на воздух, - но тут в глазах потемнело, она успела почувствовать, как кто-то подхватывает под руку, и уплыла в блаженно тихую тьму.
Дед оказался прав, что было не удивительно, но все равно чрезвычайно удивляло. То есть не правота деда сама по себе, а тот факт, что на балу, куда, по твердому убеждению Ларка, ходят исключительно развлекаться, оказалось до изумления легко продвигать застопорившиеся дела, находить общий язык с оппонентами, договариваться о взаимных уступках и находить взаимовыгодные решения.
За какие-то жалкие три часа Ларк добился большего, чем за предыдущую дюжину дней! У него не укладывалось в голове, каким чудом многочасовые переговоры заменялись двумя-тремя сказанными между танцами фразами, но результаты говорили сами за себя. «Балы не для танцев»… Да, теперь-то он это понял!
Омрачало эту ошеломляюще радужную картину лишь происшествие с Джегейль, да и то, если быть честным, случилось оно крайне вовремя. Ларк ничего не мог с собой поделать - да, ему было стыдно за такие мысли, он искренне волновался о здоровье девушки, но своим обмороком барышня фор Циррент, сама того не подозревая, оказала принцу крайне весомую услугу. Объяснения со старым рогоносцем дель Гьяппа отнюдь не входили в планы принца Ларка на этот вечер! Тот, в конце концов, должен был понимать, на что себя обрекает, женившись, в свои-то годы, на юной и страстной Розалин! К тому же оная Розалин давно уж сменила принца Ларка на более удобного кавалера, так к чему эти запоздалые претензии?
Дель Гьяппа еще шипел вслед какие-то маловразумительные угрозы, когда Ларк, подхватив побледневшую Джегейль на руки, пробежал по галерее и выскочил на открытый балкон. Ледяной ветер ударил в лицо, проник под камзол к разгоряченному танцами телу, и Ларк испугался, что Джегейль в своем легком шелковом платье может простыть. Но позади было душно, и к тому же вряд ли девушке приятно было бы очнуться в перекрестье любопытных взглядов…
– Джегейль, - неловко придерживая обмякшую девушку одной рукой, принц сорвал с себя камзол и накинул ей на плечи.
– Джегейль, что с вами? очнитесь же!