Меня зовут Мольнар
Шрифт:
– Я, пожалуй, пойду к себе, - сказал он, - и завтра утром уеду.
– Позвольте, но мы еще не кончили беседы.
– Боюсь, ее результат уже предрешен.
– Но я еще не дал вам ответа.
– В данный момент это кажется мне несущественным.
– К вечеру нас всегда охватывают сомнения, которых не бывает утром. Доброй ночи, профессор. Моя секретарша вас проводит.
– Та, которая теряет сандалии?
– Да... Вы наблюдательны, профессор.
Мейдж уже стояла на пороге.
– Спокойной ночи, - сказал Мольнар и вышел
* * *
Оставшись один в своей комнате, Мольнар попытался открыть окно, но опять безрезультатно. Он хотел выглянуть в коридор, но дверь не открывалась. И тогда он впервые подумал, что отсюда уже не выйдет. Он мог крикнуть Мейдж или Эгберга, но вспомнил о кабинете и пульте, на котором загорится красная лампочка, и раздумал.
* * *
Его разбудил стук. Вежливый стук в дверь, как в обычном доме. За окном светило солнце и начиналась ежедневная жара, длящаяся здесь до позднего вечера.
– Прошу, - сказал он и подтянул простыню с одеялом к самому подбородку.
Вошла Мейдж и принесла поднос с завтраком. Он почувствовал запах кофе.
– Благодарю вас. Но почему вы, а не тот?..
– За вами присматриваю я. Мне казалось, я делаю это хорошо.
– Изумительно. Попрошу вас только открыть окно.
– Сейчас жара и пыль. Может быть, вечером...
– Вечером я уже пробовал.
– Ах, вероятно, это изолированная комната.
– Изолированная?
Мейдж не ответила. "Растерялась, - подумал Мольнар, - боится, что сказала лишнее".
– Вы не ответили, Мейдж.
– Спросите, пожалуйста, доктора Эгберга. Ведь он ваш друг...
– Да, конечно. Спрошу.
Он впервые видел ее при дневном свете. Тогда, у ворот, он был слишком утомлен, чтобы рассматривать ее, "Складная девушка. Из тех, что не бросаются в глаза, а всегда остаются на втором плане", - подумал он и почувствовал смутное сожаление, которое иногда ощущал в последние годы, когда видел таких девушек, как эта.
– Я приду после завтрака. Доктор Эгберг хочет с вами увидеться.
Он кивнул, подождал, пока она уйдет, потом подошел к двери и нажал ручку. Дверь задержалась на мгновение, понадобившееся электромеханическому устройству для того, чтобы принять решение. Потом он вернулся к завтраку. Он был голоден и хотел наполнить чем-нибудь желудок перед ожидавшей его многокилометровой дорогой. Побрился, собрал вещи и сунул их в сумку. Вышел в коридор, потом спустился вниз. Дорожка, ведущая к воротам, лежала в полной тени. Он шел не слишком быстро и не слишком медленно, считая про себя шаги. Навстречу ему из проходной вышел привратник. "Тот же, что и вчера", - узнал Мольнар и хотел обойти его, но тот схватил его за руку.
– Куда? Нельзя!
Вместо ответа Мольнар свободной рукой изо всей силы ударил стража в желудок. Уже в момент удара он знал, что то, во что он угодил, не было телом. Привратник даже не шелохнулся, не изменил выражения лица. Мольнар почувствовал, как пальцы привратника, словно металлические клещи,
– Нельзя, - повторил привратник.
"Пройду. Я должен пройти", - подумал Мольнар и в. этот момент почувствовал такую боль, что, кроме нее, уже не было ничего. "Это пройдет, сейчас пройдет". Удара от падения он даже не почувствовал, просто увидел вершины сосен, растворяющиеся в голубизне неба.
* * *
Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Эгберга. Знакомая боль, приближение которой он безошибочно предчувствовал, исчезла. Только в верхней части груди немного жгло кожу. Он хотел пошевелиться и не смог.
– Все в порядке, - сказал Эгберг.
– Вам повезло.
– Повезло?
– Не окажись вы в этот момент в институте, вас сейчас уже не было бы. Я и так едва успел.
– Это был конец?
– Да.
– А сейчас?
– У вас искусственное сердце.
– Значит, все-таки?..
– Я спасал вашу жизнь.
– Благодарю.
– Надеюсь, все пройдет хорошо.
– Я тоже.
Говорить было трудно. Он лежал неподвижно и смотрел в потолок. Эгберг тоже замолчал. Мольнар ждал, когда он заговорит.
– Прошло не меньше пяти минут, прежде чем я заставил кровь циркулировать.
"Еще бы немного, и конец", - подумал Мольнар.
– Вы поступили неосмотрительно, профессор, с вашим сердцем...
– Я хотел уйти. Уйти отсюда, - тихо сказал Мольнар.
– Следовало предупредить меня.
– И остаться в запертой комнате... изолированной, как вы это называете.
– Блокада случайно включилась на ночь.
"Значит, Мейдж ему сказала", - подумал Мольнар.
– Я не верю в подобного рода случайности, Эгберг.
– Не в моих силах переубедить вас. Но, как видите, ваши опасения были, пожалуй, необоснованными.
– Не знаю.
– Но вы живы!
– Это факт...
Эгберг заколебался, словно хотел еще что-то сказать, но не сказал больше ни слова и ушел. Мольнар прикрыл глаза. "Пройдет несколько дней, прежде чем я смогу отсюда уйти, - подумал он.
– Даже при современных методах быстрого заживления швов на это потребуется некоторое время. И все-таки он спас мне жизнь. Видимо, он таки хотел дать мне искусственное сердце". Он снова подумал о блокаде двери, но уже не почувствовал уверенности в своей правоте. Потом уснул.
Проснулся он ночью. Хотелось пить. В комнате было темно, горел только небольшой ночник, стоявший на столике рядом с кроватью. Возле столика, в кресле, в котором еще вчера сидел он, дремала Мейдж.
– Мейдж, мисс Мейдж...
– тихо позвал он.
Девушка открыла глаза.
– Как вы себя чувствуете?
– спросила она тоже шепотом.
– Прекрасно, - он попытался улыбнуться.
– Хочется пить.
– Пожалуйста, - она подала ему стакан. У жидкости был вкус мандаринового сока.