Меня зовут Шон
Шрифт:
— К чему ты ведешь? — Это было рискованно, но я слишком разозлилась, чтобы спустить все на тормозах.
— О чем ты?
— Обо всем этом трепе — Сьюзи пьяница, Сьюзи поздно является домой. Я переехала сюда, так? И нигде не была уже несколько месяцев, так?
Ник посмотрел на меня словно экспериментатор на посмевший возразить ему препарат, и на секунду показался мне почти чужим. В его голосе сквозил холод:
— Если тебе трудно находиться здесь со мной, твоим мужем, то, может быть, тебе стоит задуматься о своей жизни?
Я едва не разрыдалась и снова открыла дверцу духовки, просто чтобы он не видел моего лица.
Он добавил:
— Будь добра, поспеши
Это был приказ. Значит, вот до чего мы дошли. Я вынула кастрюлю из духовки. Пар обжигал лицо, и я была этому почти рада. На мгновение я подумала, не положить ли ладонь на горячую железную плиту, просто чтобы почувствовать хоть что-то еще.
Тебя больше нет. Мне нужно посмотреть правде в глаза — прошло столько времени, а от тебя не было ни слова. Я больше не могла отрицать очевидное. Я — замужняя женщина за тридцать, и меня бросили. Глупая неверная жена. Не надо было говорить тебе о ребенке. Теперь я это понимала, но что еще мне оставалось делать? Ты все равно когда-нибудь заметил бы. Поэтому я так поступила, а ты струсил. Ты вернулся к ней, а я теперь останусь с Ником, с моей разрушенной жизнью и с ребенком, который, возможно, не от него. Конечно, моя уязвимость была и моим козырем. Твой ребенок, твоя ДНК — это легко доказать. У меня перехватило дыхание — как же легко уничтожить друг друга, когда влюблен! Если ты не вернешься, у меня остаются два пути. Твой телефон больше не обслуживается, я не знала, где ты живешь, а найти тебя на сайтах окрестных больниц не удалось. Либо я разыщу тебя, заставлю признать меня и как-нибудь сумею простить тебе эти недели молчания; либо остается план Б — сделать все, чтобы Ник никогда ни о чем не догадался.
Раскладывая рагу по тарелкам и механически проверяя по списку — вода, хлеб, овощи, тарелки, я вдруг поняла, что Нора до сих пор не вернулась из туалета. Я сбросила кухонные перчатки и открыла дверь в прихожую. Дверь моей студии была открыта нараспашку, и мне из кухни была видна стоявшая там Нора, которая с некоторым недоумением осматривалась.
— Ты заблудилась? — окликнула я ее.
Могу поклясться, она вздрогнула!
— Прости. Свернула не туда. — И она подошла» ко мне.
Потом мы засуетились, рассаживаясь вокруг стола, и вскоре я забыла обо всем и вернулась к терзавшим меня мыслям, к вопросу, который никак не шел у меня из головы с тех самых пор, как ты исчез: «Что мне, черт побери, теперь делать?»
Элисон
Февраль, три месяца спустя
Тело пролежало под снегом почти два месяца, прежде чем его обнаружили.
Такое иногда случалось в более холодных странах — в России, в Польше. Но для Англии это было все-таки непривычно. Впрочем, та зима вся была необычная — резкие похолодания, постоянные метели. Потрясенные люди, которые всю жизнь считали, что живут в умеренном климате, с изумлением обнаруживали, что морозы могут длиться месяцами, и тогда машинам необходимы зимние шины, а трубам — теплоизоляция.
Все еще стояли морозы. Детектив-констебль Элисон Хегарти стояла на краю сельской дороги, трясясь от холода под уродливым пуховиком, который ей пришлось купить несколько недель назад, когда началась настоящая зима.
— Выходит, он тут уже давно?
Ее напарник, детектив-констебль Том Хан, согревался, перекатываясь с пятки на носок:
— Док говорит, да. Промерз насквозь, сама погляди.
Элисон заставила себя посмотреть на тело в недавно подтаявшем сугробе, над которым
Но там было другое дело. Тех бродяг не убивали.
— И сколько времени его будут доставать?
— Несколько часов. Представь себе, как размораживают холодильник, — Том показал обеими руками, будто откалывает маленькие кусочки льда.
Он перевелся сюда из участка в Восточном Лондоне и любил напоминать напарнице, что повидал в жизни немало ужасного. Элисон задрожала еще сильнее:
— Проклятье! Ну и холодрыга!
— Зима близко, подруга. Вернее, она уже здесь. Как думаешь, тут есть поблизости какая-нибудь забегаловка для дальнобойщиков?
Элисон покачала головой, на которой красовалась пришедшаяся ей весьма по нраву меховая шапка в стиле Раисы Горбачевой. Уж кто-кто, а русские женщины знают, как победить холод. Нужно просто вышвырнуть чувство стиля за окно и выйти на улицу в костюме подушки.
— Здесь рядом нет совсем ничего. Только те дома.
Она с тоской посмотрела на группу неказистых строений, приткнувшихся у сельской дороги в нескольких ярдах от них. На многие мили вокруг больше ничего, кроме полей и шоссе М25 за ними. Можно проехать куда-нибудь в Гэтвик или Хитроу, например, и даже не заподозрить о существовании этого крошечного поселения. У этой дыры даже собственного названия не было. Нет, уж ей-то точно не хотелось бы здесь жить — Элисон предпочитала бегать за молоком в ближайший магазинчик даже не переобуваясь.
У нее мелькнула мысль постучаться в дверь одного из домиков — скорее, того, что выглядел посовременнее, с тонированными окнами и дверью, которая смотрелась бы на своем месте даже в банковском сейфе, — попросить у хозяев чаю и получить возможность согреть озябшие ноги. Но так было бы не по правилам. Сначала полагалось расспросить жильцов о трупе, найденном в каких-то нескольких ярдах от их двери.
— Что они там копаются? — отрешенно спросила она. Моя мама размораживает холодильник с помощью фена. Может, и тут попробовать что-нибудь в этом роде?
Элли
— Простите, — сказал врач. Он был из тех частных докторов, которые знают, что каждое слово утешения означает для них прибавку к гонорару. — Я не могу установить причину вашего бесплодия.
Она уставилась на собственные ладони, сцепленные на коленях. Мать всегда учила ее не плакать на людях. Сдерживайся, подожди, пока не запрешься в ванной, прикрыв рот краешком полотенца, чтобы не тревожить звуками мужа. Он никогда не должен видеть твоих слез, кроме, конечно, слез радости. Когда он сделал тебе предложение, когда родились ваши дети.
— В самом деле ничего? — она-то надеялась на простой ответ, на простое объяснение того, почему ее тело месяц за месяцем исторгало из себя кровь с точностью часового механизма.
«Разумеется, это ты во всем виновата. Какому ребенку нужна такая мать?»
— Примерно в одной трети случаев для этого нет никаких причин. Но всегда есть альтернатива. Усыновление способно дать счастье…
— Нет, — ответила она. — Мой муж об этом и слышать не захочет. Ему нужен собственный ребенок.