Меняла Душ
Шрифт:
Матвей не знал, о чем говорят гаргульи, но почувствовал, что близок к пониманию. Он покачал головой.
— Придет время, ты вспомнишь всё. Если Паломники предупреждали тебя о нашем существовании, стало быть, ты в курсе, зачем нам потребовался?
— Вернуть вам ваш дом, но я не понимаю: как могу это сделать?! — в отчаянии воскликнул Матвей.
Он чувствовал, что угодил в капкан, и не видел, как ему вырваться из него. Если уступить гаргульям и вернуть им их мир (хотя Матвей не представлял, как это сделать), то рано или поздно их ширящаяся вселенная поглотит Землю, на которой он родился, которая стала его домом. Ставрогин не желал этого, но чувствовал, что, если гаргульи проявят свою гаргульскую настойчивость, он сломается, уступит, растечется
— Это намного проще, чем может тебе показаться. Ты всего лишь изменишь судьбу Вечного — гаргульи, родившейся дома. Ему много миллионов лет, и он не умрет, пока его душу не сменяет Меняла.
— Почему вы называетесь гаргульями? — неожиданно задал вопрос Матвей.
— Не мы зовемся, а нас называют. Так величают нас в мирах людей. В некоторых о нашем существовании помнят, но смутно, там мы отошли в разряд легенд. В нас перестали верить. Таким миром является и ваш. В некоторых мы правим людьми. В других мирах мы живем, уничтожив ваше племя. Но везде там, где есть человек, нас называют гаргульями. Так было и есть. Мы — Правители миров. Мы пришли раньше, чем вы!
Ставрогин чувствовал, что ловушка, в которой он оказался, безвыходна. Он попытался встать с пола, но неведомая сила пригнула его назад к камню, и он вспомнил, как впервые столкнулся с гаргульями! И пускай встреча та была мимолетна, но она оставила след в его душе. Легкий след, который успел уже выветриться, но новое столкновение с гаргульями пробудило старую память неизменяемого человека в изменяющемся мире.
Матвей неукоснительно следовал правилам, которые ему поведал коротышка. Раз в восемь лет он срывался с места и, продав всё имущество, которое накопилось у него к этому времени, уезжал на новое место, где покупал себе квартиру или дом, прочно обосновывался, врастая корнями, но неглубоко, чтобы через восемь лет вырвать их из земли и покатиться дальше, куда звал ветер. Из Петербурга, где в нем открылся Дар, где он вырос, где каждый угол, стена, дом, набережная были родными, Ставрогин переехал в Нью-Йорк. Его всегда тянуло к глобальным решениям. Если уж уезжать, то на другой конец света. Родителям Ставрогин сообщил, что получил перспективную должность программиста в компании «Майкрософт». Что в принципе было недалеко от истины, поскольку уровнем заработка он мог потягаться с менеджером среднего звена в софтовой компании.
Оказавшись в Штатах, Матвей убедился на собственном опыте, что эта страна и впрямь необъятных возможностей. Только вот получить в ней законное право на проживание труднее, чем где бы то ни было. Но и с этой проблемой Матвей справился играючи. Одно маленькое изменение в душе чиновника привело к получению Матвеем Ставрогиным грин-карты. Так Ставр заработал первый гонорар на Американском континенте. Деньги, полученные за крохотное изменение в душе чиновника иммиграционной службы, привели к тому, что Ставр задумался над тем, в какое благодатное место он попал. Он почуял сразу, что оказался на некошеных лугах, где из косцов только он один вышел в поле. Его воодушевил этот факт. К тому же гонорар за каждое Изменение он получал в твердой валюте, то есть в местном денежном эквиваленте. Когда Матвей провел изменение в управлении по делам иммиграции, он извлек из кармана восемь тугих пачек новеньких долларов, перетянутых банковской ленточкой. Они не поместились в его кармане, и одна из пачек вывалилась на пол. Это обстоятельство пришлось ему по вкусу и навело на мысль, которую он развивал несколько недель, не решаясь на первую операцию.
Ставрогин снял недорогую квартиру в Бронксе. Бедный квартал, нашпигованный уличными бандами, словно хохлацкое сало чесноком, страдал от переизбытка грязи, мусора и чадящих вонючим дымом жестяных бочек, возле которых грелись бродяги в тулупах, шарфах и перчатках с обрезанными пальцами.
Матвей приехал в Штаты в самом конце осени, когда первый снег начинает ложиться на землю, превращая тротуары в слякотное болото.
В Бронксе Матвей чувствовал себя как дома. Никто не осмеливался к нему приблизиться и попытаться опустить чужака, вторгшегося на чужую территорию. Крутые навороченные ребята в кожанках с заклепками, с цепями и с эмблемами уличных банд на спине обходили его стороной. Лишь только он появлялся на улице, как они старательно изображали слепых и жались по углам, лишь бы не попадаться чужаку на пути.
Ставрогин никак не мог понять, почему они его избегают. Он так надеялся на конфликт, в ходе которого мог бы воспользоваться своим Даром. Но его не предвиделось. Бандиты оказались миролюбивыми соседями. Сначала Матвей не мог это уразуметь, а затем на него снизошло понимание. Ребята, выросшие на улицах, с младенческих лет натасканные на жизнь в экстремальной ситуации, где вопрос поставлен ребром: либо ты, либо тебя, — чуяли опасность, точно гончие псы, на расстоянии. Матвей не сомневался, что он излучал эту опасность вокруг себя. Ведь он мог изменить их жизнь, а они его — нет.
Матвей задумался над ареалом пастбища, где можно было собрать неплохую жатву. И идея появилась сама собой. Ответ просто появился в его голове.
Уолл-стрит. Царство бизнесменов и богачей. Людей, привыкших к тому, что их удел ковать деньги в огромных количествах. Они занимаются этим целыми днями, а иногда и ночами напролет. Как известно, большие деньги всегда водятся рядом с большой подлостью. Значит, найдется работа и для Менялы Душ. Рассудив так, Матвей следующим утром отправился на улицу Стен.
Но перед работой он заглянул в банк, заполнил необходимые бланки, открыл счет и подал документы на получение кредитных карточек. Когда он выложил на стол крупную сумму наличными, на него посмотрели как на Джесси Джеймса, известного австралийского грабителя банков, но ничего не сказали. А Ставрогин, предвкушая грядущую операцию, ничего не почувствовал. Его попросили обождать, отвели в специальную комнату для VIP-клиентов, как пояснил служащий банка, и заперли дверь. Она открылась только спустя тридцать минут, когда здание банка было оцеплено полицией, а в комнату одновременно вошли трое подтянутых мужчин в строгих костюмах и с не менее строгими улыбками. Они представились и предъявили удостоверения. Матвей удивленно присвистнул и с уважением посмотрел на стоящих перед ним субъектов.
Незнакомый с американским стилем жизни, где много наличности на руках у человека никогда не скапливалось, а все расчеты в основном осуществлялись через банк, Ставрогин попал впросак. Он даже не догадывался, что при заполнении документов графа «карточка социального страхования» также обязательна, как пол, возраст, национальность и место проживания. Матвей и помыслить не мог, что в вольных Штатах человек без карточки социального страхования такой же плебей и пустое место, как ниггер, в кандалах привезенный на корабле с Черного континента и оказавшийся на табачной плантации. Поэтому неудивительно, что банковский клерк тут же вызвал полицию, а из участка связались с налоговой инспекцией, которая незамедлительно выслала своего представителя в компании агента ФБР.
Матвей медлил ровно три минуты, лихорадочно раскладывая пасьянс из возможных вариантов дальнейшего развития событий. В результате он не колеблясь проник в душу налогового инспектора и произвел Изменение. Душа налогового инспектора предстала Ставрогину в виде цифровой кассы с плоским экраном, клавиатурой, ящичком для денег, считывателем штрих-кодов, банк-терминалом и дисплеем покупателя. От кассы в пустоту уходили провода. Потянув за самый подозрительный, Матвей оказался в искомой точке, где и совершил Изменение. Как оказалось, главный грешок налогового инспектора заключался в том, что он подделывал налоговые декларации за небольшой процент отступного от нерадивых неплательщиков. За такой проступок неплательщик мог легко угодить в тюрьму, а тут всего лишь маленький подарок в виде пачки хрустящих банкнот инспектору — и исправленная декларация со всеми подчистками в базе в нужных руках.