Меняю любовницу на жену
Шрифт:
На душе у меня сделалось спокойно. Я набрала номер особняка Пашковых, чтобы проверить, на месте Алекс или нет. Несмотря на раннее утро, Алекс поднял трубку.
— Да, — раздался в трубке его сочный голос.
— Это поликлиника? — спросила я первое, что пришло в голову, изменив голос.
— Нет, — отозвался Алекс и бросил трубку.
Ну что ж, зрители на месте, пора за актером. Я оделась и вышла из дома. Утро было теплым, солнечным, я поймала себя на том, что мурлыкаю вслух какую-то песню. Давненько не замечала за собой такого.
Мое хорошее
Сегодня дверь была не заперта, я распахнула ее, шагнула в жилище Венчика, и меня сразу охватило смутное беспокойство. Как выяснилось, не напрасно. Венчик спал на своем деревянном, видавшем виды топчанчике богатырским сном. Стоявшая на полу пустая пластиковая двухлитровая бутылка сразу объяснила мне причину его сна. Рядом сиротливо белели два пакета кефира.
Ну уж нет! Никто не помешает мне начать первый раунд боя Алекс — Татьяна Иванова. Я принялась тормошить Венчика, бить по щекам, щипать. Все безрезультатно. В конце концов мне пришлось прибегнуть к крайним мерам — к водным процедурам. В помятый алюминиевый чайник я набрала ледяной воды из-под крана и полила на лежащего Венчика.
— Ты чего, ошалела? — выпалил он, тут же подскочив. — Я теперь заболею и помру от простуды, — обиженно произнес он.
— Ничего, почихаешь, и все пройдет, — успокоила я его. — А не придешь быстро в себя — я тебя собственными руками задушу. Ты наш вчерашний разговор помнишь? Кажется, мы договорились.
— Ну я это… у меня тоже может быть личная жизнь. Пришел знакомый с подругой, вот мы и…
— Ладно, вставай, одевайся, а я пока тебя в курс дела вводить буду, — махнула я рукой, не желая выслушивать его объяснения.
— Сейчас? — ужаснулся он. — Я не могу, у меня голова плохо соображает…
— Вон кефир, пей, приводи себя в чувство.
Через час Венчик был готов выслушать меня и повторить слово в слово все то, что я ему говорила. Звонить я решила из своей квартиры, у меня телефон с антиопределителем и дополнительной трубкой, как раз чтобы все слышать.
Венчик позвонил Алексу и попросил назначить встречу по очень важному обстоятельству, касающемуся смерти его жены. Алекс, конечно же, сделал вид, что не понимает, в чем дело.
— Первое апреля уже прошло, — сухо отозвался он и бросил трубку.
— Давай, давай, еще раз, — подбодрила я Вениамина. — Пусть он занервничает.
Вениамин снова набрал номер особняка Пашковых.
— Зря вы бросили трубку, молодой человек, — участливо произнес Венчик, — я с вами по-хорошему, можно сказать, по-дружески поговорить хотел, а вы…
— Послушай, ты, урод, — раздражаясь, рявкнул Алекс, — еще раз позвонишь — я тебя из-под земли достану!..
— Вот это-то мне и нужно, — перебил его Венчик. — У меня к вам, собственно, просьба: давайте встретимся в непринужденной, так сказать, обстановке, поговорим по душам. У меня для вас любопытные фотографии есть. Думаю, вам очень захочется их иметь — и негативы, и все копии…
— Какие копии, какие оригиналы? Мужик, у тебя с головой проблемы!
— Боюсь, что проблемы могут быть у вас. Поэтому прежде, чем нести фотографии куда-нибудь, я хотел показать их вам, поверьте, вы в этом заинтересованы больше, чем кто-либо, — настаивал Венчик на своем.
В конце концов Алекс дал слабину: он согласился и назначил встречу Венчику вечером у себя в особняке. И мой актер, войдя в роль, заговорил напоследок с неподражаемой интонацией:
— Вы только не думайте, что я вас обижаю подозрением или еще что такое. Но если со мной произойдет несчастный случай, негативы с сопроводительным письмом отправятся прямиком в милицию. Вы поняли? Повторяю: если со мной что-нибудь случится — инфаркт, или кирпич на голову, или, не дай бог, машина наедет, или я косточкой подавлюсь, вам от этого легче не станет. До встречи, — проговорил Венчик и положил трубку.
— Молодец, ты прямо артист, — похвалила я своего помощника, — а импровизация про кирпич и косточку — высший пилотаж.
Венчик скромно опустил глаза и зарделся словно курсистка, так что даже сквозь давнюю небритость и грязь на его щеках проступил яркий румянец.
— Так, перед вашим рандеву я на тебя пару штучек повешу, чтоб, так сказать, слово в слово услышать ваш разговор и записать его. Для первого раза только покажешь фотографии, обговоришь детали, дашь ему пару дней для сбора денег, а мы посмотрим, как он суетиться будет, что предпримет. Ты, главное, не бойся, я все время рядом буду. Да, и еще раз напомнишь про негативы в укромном месте.
Вениамин пожал плечами и с видом заправского Рэмбо ответил:
— Да неужто я какого-то лощеного хмыря испугаюсь? В моей жизни встречались экземплярчики и пострашнее. Ну… я пойду? — вопросительно посмотрел он на меня, собираясь вставать.
— Нет, Вениамин, извини меня, но дело предстоит ответственное, я не могу позволить тебе провалить операцию. Ты мне нужен трезвый и представительный, — отрезала я.
— Таня, я клянусь, ни капли в рот не возьму, буду трезв, как стеклышко, — пробормотал Вениамин.
— Нет, нет и нет! Сейчас — мыться в ванную, а то от тебя, прости, разит, как от мусорного контейнера, затем ужинать и спать, — приказала я.
— А может, это… не надо мыться? — пролепетал Венчик, поднимаясь с табурета. — Я это… на той неделе в бане был, — попытался он увильнуть от посещения ванной.
— Вениамин, ты должен показаться перед Алексом во всей красе. Еще и побреешься, и шмотки тебе подберем приличные.
Вениамин понял, что спорить со мной бесполезно, и сдался. Спустя час непривычно чистый, отмытый до блеска, побритый и одетый в спортивный костюм, Венчик пил со мной чай, рассуждая о смысле бытия и первичности материи.