Менжинский
Шрифт:
В январе 1924 года умер Владимир Ильич Ленин.
Смерть Ленина тяжело переживали вся партия, весь народ. Особенно горестна была эта утрата для тех, кто вместе с Лениным строил партию, строил первое в мире пролетарское государство, кто долгие годы работал вместе и рядом с Лениным.
«Я никогда не видела Феликса таким убитым горем, как в эти дни», — пишет друг и спутница жизни Феликса Эдмундовича — Софья Сигизмундовна Дзержинская.
Великое горе поселилось и в квартире на втором этаже Кавалерского корпуса в Кремле, где жили Менжинские. В эти дни не было обычных споров по вопросам литературы и искусства, которые почти ежедневно возникали в квартире Менжинских. Здесь все близко знали и любили Владимира Ильича, тяжело переживали его болезнь.
В траурный январский
Вячеслав Рудольфович, и вообще-то малоразговорчивый, в те дни, как вспоминали потом его близкие, был особенно сосредоточен, молчалив, дома появлялся редко, проводил все дни и ночи на Лубянке.
За советскими кордонами, в стане врагов революции, смерть Ленина и последовавшая за ней борьба Троцкого против партии пробудили новые надежды на восстановление старых порядков, на реставрацию капитализма.
Признание Советского Союза капиталистическими государствами, установление дипломатических отношений и развитие торговли между нашей и западными странами создали у буржуазных разведок иллюзию благоприятных возможностей для шпионско-подрывной деятельности. Но враги вновь просчитались. Органы ОГПУ зорко стояли на страже государственной безопасности Советской страны. 22 января ОГПУ направило всем своим полномочным представительствам в республиках, краях, губернским, транспортным и особым отделам ОГПУ телеграмму Дзержинского, в которой всем предлагалось мобилизоваться, повысить бдительность, сохранять полное спокойствие, еще теснее сплотиться вокруг партийных органов, руководствоваться их указаниями.
В годы гражданской войны главным средством борьбы контрреволюции против Советской власти внутри страны были военный заговор и террор. В годы мирного социалистического строительства контрреволюция избирает своим главным методом замаскированное вредительство и диверсии. Вредительство было средством не только нанесения экономического ущерба, но и средством дискредитации самой идеи восстановления промышленности собственными силами, без помощи иностранного капитала, иностранных специалистов. К началу 1924 года вредительство распространилось почти на все отрасли народного хозяйства. Подстрекателями и организаторами вредительства были иностранный капитал и заграничное объединение русских промышленников, так называемый «Торгпром» («Торгово-промышленный комитет»).
Рядом с вредительством, тесно переплетаясь с ним, шел шпионаж, а также идеологическая диверсия.
Против иностранной агентуры, замаскировавшихся вредителей и шпионов и направляет ОГПУ свои главные удары, проникая во вражеские организации, в шпионские центры, взрывая их изнутри. В новых условиях борьбы Дзержинский, как говорил Менжинский, «придавал все большее и большее значение тонкости методов работы ЧК ввиду бессилия контрреволюции в СССР и явного заграничного шпионского происхождения контрреволюционных организаций последнего времени, живущих на средства заграничных разведок».
Творцами «тонких методов» работы ОГПУ были его руководители Дзержинский и Менжинский и те кадры чекистов, которые выросли и закалились под руководством партии в годы гражданской войны и первые годы мирного социалистического строительства.
Одним из первых ударов, нанесенных чекистами по вредителям, было разоблачение вредительской организации английского концессионера Уркварта. Еще перед своим отъездом в Советскую Россию Уркварт в 1921 году созвал общее собрание акционеров русско-азиатской корпорации, на котором в обширном докладе он развивал мысль о возможности вредительства в России. Заключая концессионный договор на разработку золотых приисков в Сибири, Уркварт преследовал цель подорвать вредительскими актами добычу золота в Советской России и вместе с тем собрать обширную шпионскую информацию о нашей стране. Уркварта разоблачили, и ему пришлось убраться восвояси.
Органы ОГПУ также вскрыли вредительскую шпионскую деятельность на территории СССР германских фирм «Кестер», «Сименс-Шуккерт», «Всеобщей электрической компании».
Вредительством занимались не только иностранные фирмы и их агентура, но и некоторые старые русские специалисты, рассчитывавшие на восстановление в условиях нэпа капиталистических порядков. Советская власть была вынуждена пользоваться услугами старых специалистов, так как собственных инженерно-технических кадров почти не было. Большая часть старых специалистов честно служила народу, но другая, меньшая часть шла на службу с намерением вредить социалистическому государству.
Вредительство как форма сопротивления социалистическому строительству прошло две фазы развития. Особенность первой — от начала нэпа до перехода социализма в решительное наступление на капиталистические элементы — отсутствие сформировавшихся законспирированных вредительских организаций. Во второй, с началом социалистического наступления по всему фронту, происходит консолидация сил контрреволюции и появляются вредительские организации.
На первом этапе, «когда социалистическое строительство своей мощью привлекало к нам даже бывших активных контрреволюционеров, надо было использовать старых специалистов в интересах быстрейшего восстановления народного хозяйства». Так Менжинский позднее сформулировал тактику ОГПУ в 1921–1926 годах в отношении к старым специалистам. Доверие, товарищеская поддержка и внимание к людям, работающим самоотверженно и честно над возрождением социалистической экономики, зоркое наблюдение за враждебно настроенными элементами, профилактика и предупреждение активных вредительских действий с их стороны и, наконец, репрессия к тем, кто не разоружился, кто активно вредит Советской власти.
«ВСНХ, когда Дзержинский начал в нем свою работу, — вспоминал в 1931 году Менжинский, — являлся своего рода ноевым ковчегом, осевшим на Милютинском переулке, много старых хозяйственников, опыт который сплошь и рядом измерялся количеством разваленных предприятий, часто не хотевших учиться и не знавших производства, с другой стороны — бесчисленное количество спецов, занимавшихся тогда ехидным и хлопотливым ничегонеделанием, схемами, проектами, перепиской, в том числе и со своими бывшими хозяевами, которым даже иные крупнейшие имена русской техники не гнушались сообщать за мзду сведения о состоянии их бывших предприятий». Но Дзержинский, возглавлявший тогда ВСНХ, умел заставить честно работать даже враждебно настроенных к Советской власти специалистов. Менжинский далее писал, «что сплошь и рядом, когда работники ОГПУ приходили к Дзержинскому с документами о том, что тот или иной крупный специалист занимается контрреволюцией, он отвечал: «Предоставьте его мне, я его переломаю.» И действительно, переламывал».
И далее: «Когда мы атаковали его по поводу каких-нибудь меньшевиков, он неизменно повторял нам: «Сейчас они бессильны, до поры до времени оставьте их в покое, пусть они работают, я сужу о них по их работе».
Не только репрессия, но и профилактика в борьбе с вредительством — это новая форма борьбы оправдывалась условиями мирного времени, отсутствием прямой угрозы интервенции.
Если в отношении вредителей из числа специалистов органы ОГПУ в 1924–1926 годах ограничивались пристальным наблюдением за ними, «держали глаза открытыми» и лишь в редких случаях прибегали к репрессии, то в отношении иностранных шпионов, белогвардейских террористов они были беспощадны. И борьба на этом поприще была острой и напряженной. Только в 1924 году и только на территории одного Западного военного округа задержали девятьсот агентов империалистических разведок. В том же году ОГПУ разоблачило резидентов английской разведки Гокконена и Падерна и связанных с ними шпионов, которые действовали в Ленинградском и Московском военных округах. Перед военным трибуналом предстало также двадцать шесть англо-финских шпионов. Была разоблачена и обезврежена группа германских террористов (Вольшт, Киндерман, Дитмар), засланных в СССР под видом «делегации ученых».