Мэр в законе
Шрифт:
Может, и прав был Фергана: чтобы жить, нужно убивать.
Но теперь, на заснеженной таежной дороге, к смерти, похоже, нужно было готовиться самому Таганцеву.
Все равно не уйти. Наручники сковывали движения, а из машины, висящей "на хвосте", непрестанно стреляли.
– Настя?!
– губернатор края Виктор Погодин невольно вспомнил, когда увидел, в каком виде к нему вошла жена Андрея Таганцева.
– Что случилось?!
Лицо ее было в кровь ободрано ветками. Губы тряслись. Одежда измазана то ли мазутом, то ли грязью.
– Здравствуй, Витя, - произнесла она дрожащим голосом.
– И - прощай. Я с тобой попрощаться зашла.
– Попрощаться?
– Погодин не понимал ровным счетом ничего.
– Ты уезжаешь? А где Андрей?
Виктор задавал вопросы и сам не отдавал себе отчета в том, зачем он ее вообще о чем-то спрашивает.
– Нет, Витя!
– Погодину показалось, что женщина зашипела, как змея.
– Я никуда не уезжаю! Это ты уезжаешь! Навсегда уезжаешь! Прощай!
В последнюю секунду своей жизни он только и успел заметить в Настиной руке пистолет. Затем полыхнуло пламя. Погодин даже звука выстрела не услышал.
А Настя отбросила оружие в сторону и бессильно опустилась прямо на пол, прикрыв сверху голову руками.
Таганцев успел доехать на машине почти до самой Елениной гати. Здесь колеса провалились в глубокий снег и забуксовали.
Людям в "Жигулях" тоже не повезло. Их машина застряла метрах в трехстах позади.
Выбравшись из салона, Андрей побежал. Куда? Зачем? Сам не знал. Ноги несли вперед, а сердце рвалось из груди, словно не желая больше томиться в неволе.
И снова гремели выстрелы. И опять ему везло. Стрелявшие били мимо.
Андрей вспомнил это место. Именно здесь он встречался осенью со Славиком. Именно в этом болоте Каблук должен был сгинуть. Но Андрей, пожалев, спас его. Кто теперь пожалеет и спасет самого Таганцева?
Трясина не замерзла и зимой. Газ, выделяемый из многолетних донных гнилостей, не позволял образоваться ледяной корке даже при морозе под тридцать градусов.
Падая и поднимаясь вновь, Андрей шаг за шагом шел в болото. Не устояв на ногах, повалился набок. Ухватился руками за иссохший стебель камыша, вырвав его с корнем.
– Таганцев! Не двигаться!
– услышал Андрей охрипший голос подполковника Степанова.
Он и не двигался. Болотная жижа засасывала. Хлюпала, обволакивала все тело и безжалостно поглощала.
– Женя, стреляй!
– крикнул один из офицеров.
– Уйдет волчара!
– Не буду, - просто ответил Степанов.
– Куда он уйдет? Он мертвый уже.
Тело Андрея Таганцева целиком скрылось в трясине.
– Не хотел бы я себе такой кончины, - проговорил Степанов, опуская автоматный ствол.
Группа спецназа остановилась в двадцати метрах от того места, где болото сожрало Таганцева. Идти дальше - значит и самим не выбраться отсюда никогда.
– Собаке, как говорится, собачья смерть. Правильно я мыслю, товарищ подполковник?
– спросил молоденький офицер.
– Не все так просто, малыш, - посмотрел на него подполковник Степанов.
– Бывает, что собачья смерть и людям достается. Ладно, поехали отсюда. Этого нам все равно ни за что не вытащить.
Вытолкав "Жигули" из снежного сугроба, Степанов и его подчиненные укатили обратно в Иртинск.
А на поверхности болотистой мари качнулся камышовый стебель. Замер. Снова качнулся. Потом вдруг из густой серой жижи, вспученной большим пузырем почвенных газов, появилась голова человека с соломинкой во рту.
Плюясь и отхаркивая из легких грязь, Андрей Таганцев из последних сил стал пробираться к сухому берегу. Он возвращался с того света.
И правильно. Не дело это - уходить второпях неизвестно куда, оставляя на земле неоплаченные долги.
Но что стало с Настей? Лежа на краю болота и буквально теряя сознание, Таганцев думал о любимой - единственной и самой прекрасной женщине на всей земле…
ЭпилогОт плевел зерна отделить непросто.А душу гложет тягостная бредь.Бывает, сердце обрастет коростой,Но продолжает биться и болеть.//- Акватория Тихого океана. Юго-запад Японии. Группа островов Токара.
– //
Настоятель монастыря Великий Миядзу Отаку каждое утро выходил к своим ученикам, лишь только в небе начинал заниматься рассвет, чтобы открыть им Путь Истины.
– Посмотрите, братья мои!
– бесстрастным, но достаточно громким голосом возвещал главный монах.
– Дорога к нашему Храму всегда усыпана мелким щебнем, в котором вязнет нога. Камень до крови режет ступни, усложняя наш путь к Богу. Но мы неустанно идем вперед, чтобы постичь Великий Путь Истины! Только нам доступен дар полного озарения в мире тьмы и порока! Путь Истины - это Путь Воина! Не опоздайте встать на этот путь! Стремитесь быть полезными Хозяину - двуединому Богу нашему - Изинаги и Изанами! Чтите предков своих! Поднимитесь над личной любовью и личным страданием! Существуйте во благо человеческое!..
Андрей Таганцев находился в числе тех, к кому обращался сейчас Миядзу Отаку.
Бритый наголо, одетый в простую холстину, подпоясанную бечевой, он стоял босыми ногами на сырой земле и слушал своего наставника, стараясь не упустить ни одного слова, ни единого звука из сказанного.
– Человек смертен!
– четко произносил настоятель монастыря.
– А Бог - вечен! Отдайте себя без остатка Богу очищения! Живите для других людей и найдете истинное счастье!
Духовная проповедь длилась не менее часа. И все это время перед глазами Таганки стояла… Настя. Он не забыл ее, волей судьбы оказавшись на крохотном островке в Тихом океане. Да и не мог забыть. Настя - единственное, что удерживало его в жизни.
Вернется ли он в Россию? Встретится ли еще со своей любовью? Будет ли счастлив?
Ах, если б он только мог сейчас ответить на эти вопросы!
Подолгу молясь Богам - Изанаги и Изанами - он просил у них помощи и совета. Но что могли посоветовать Боги, чем они могли помочь несчастному русскому отшельнику, покинувшему страну и забывшему свое имя?
– Имицу Хаира!
– позвал настоятель монастыря.
Он звал сейчас Андрея.
Почти бегом приблизившись к наставнику, Таганка покорно склонил голову в поклоне.