Мера хаоса. Трилогия
Шрифт:
— То есть как? — Хорст опешил. — Я освободился от твоего влияния еще на юге, в степях. Родрик…
— Что Родрик? — Лицо Витальфа исказила презрительная усмешка. — Ты поверил этому болвану? И зря! Он сам — не больше чем фигура на доске… был. Ты думаешь, почему мы все сидим по домам? Из-за нелюбви к путешествиям? Вовсе нет! Только тот, кто не движется
— А как же обряд… Стена… почему ты пустил меня к ней? — пролепетал Хорст, ощущая, как отступает гнев.
— Потому, что это было предусмотрено моим планом! Еще приходилось вас иногда подгонять! Помнишь ту зверюшку, в степи? А Стена… попав за нее, ты должен был стать каналом, через который я смог бы черпать силу Хаоса, великую, неистощимую…
— Зачем?
— Для игр, — Витальф едва заметно улыбнулся, — только они делают мага сильным, а его существование осмысленным. Но Родрик что-то заметил, вмешался в обряд, и у меня ничего не получилось. Канал не возник, а ты… стал тем, кем стал. И зачем-то пришел ко мне. Не хочешь объяснить зачем?
— Что, не догадываешься? — спросил Хорст, ощущая, как сердце вновь затопляет ненависть. — Ты, тварь…
— Хватит! — Голос Витальфа осел, на мгновение стал шипящим. — Прекрати орать. Если есть что сказать по делу — говори, нет — убирайся прочь из моего дома!
— Уберусь, не сомневайся. — Хорст пошатнулся и, чтобы не упасть, вцепился в столешницу. — Только сначала сверну твою шею!
— За что? — Тихий голос звучал равнодушно.
— За что?.. — Гнев вспыхнул с новой силой. — Или после всего, что ты со мной сделал, я еще должен тебя благодарить?
— Кстати, это идея. — Витальф не улыбнулся, даже не пошевельнулся. Сейчас маг напоминал искусно вытесанную статую, у которой двигаются только глаза и рот. — Мог бы сказать мне спасибо.
— Ты что, сбрендил? — Хорст едва не поперхнулся от возмущения. — Ты превратил мою жизнь в череду кошмаров, погубил тех, кто помогал мне, и просишь за это благодарности?
— Кем ты был прошлой
— И все равно! — Хорст вдруг почувствовал, что ненависть и ярость, которые в эти последние дни гнали его вперед, к цели, исчезают. Теперь, когда цель была в двух шагах, ему больше не хотелось убивать, в душе ощущалась такая же пустота, как и в карманах, а в голосе не звучало убежденности. — Ты сделал меня фигурой на доске, лишил воли!
— Многие с радостью лишились бы воли, чтобы служить мне, — маг пожал плечами.
— Но не я! И теперь знай, что больше я в этих играх не участвую…
— Вот как? — Хорст опешил, увидев на лице собеседника искреннюю, открытую улыбку. — Ты что, не понял, почему избежал гибели после Исторжения, каким именно образом нашел этот дом и вошел в него? Не заметил, что происходило с тобой после Стены? Тогда ты слеп, как крот! Загляни к себе в карман!
Хорст сунул руку в карман и наткнулся на что-то твердое и холодное. Потянул за цепочку, и в свете свечи закачался, рассыпая блики, амулет с подвеской — серебряная змеиная голова с желтыми отметинами позади ушей.
— Что это? Я же его продал…
— О мой недогадливый враг, да будет тебе известно — из игры выйти нельзя! — Маг откровенно над ним потешался. — И попавший в нее может быть либо фигурой, либо игроком! Погляди хотя бы туда!
Витальф махнул рукой. Хорст повернулся и уставился в неизвестно откуда взявшееся на стене зеркало. В его темной глубине проступила его собственная фигура, торчащие волосы, ошеломленное лицо.
Глаза на нем пылали, будто в них плавилось золото.
— О, нет!.. — только и смог сказать Хорст, и амулет, вывалившийся из его руки, со звоном упал на пол.