Мера любви
Шрифт:
— Ну? — услышала она наглый окрик Амандинь Нашли своего дорогого дядюшку? Довольны, наконец. Вы достаточно отравили жизнь честным людям, которые сделали вам ничего плохого. Если вы графиня или аббатиса — добавила она, обращаясь к Лоиз, — так вы дума» что вам все позволено? Вы думаете, что вам это сой с рук?
Лоиз, присев на скамеечку, слушала ее с закрытыми г вами. Лицо ее стало восковым.
— Ну, ну, полегче, — прервал Амандину Руссе. — Я советую быть повежливее, моя дорогая. До тех пор пока найдется мэтр Матье, вы от нас не отделаетесь. Мы вас отпустим, пока не узнаем, что с ним случилось.
— И
На пороге, держа за руку перепуганную служанку, стояла высокая белокурая женщина лет двадцати пяти. На ней было великолепное бархатное платье с коричневой отделкой под цвет глаз. Сквозь широкие рукава в форме дубового листа, спускающиеся до пола, проглядывала серая атласная подкладка. Золотая застежка кокетливо приподнимала подол платья, из-под которого выглядывала нижняя юбка. На гордо посаженной голове было надето что-то напоминают чалму из коричневого бархата и серого атласа. Жак де Рус без промедления любезно поклонился даме, что не укрыло от пытливых глаз Катрин.
— Я была у вас, капитан, — продолжала она. — Я хотела, чтобы эта девочка повторила вам то, что рассказала мне. Но мне сказали, что вы как раз отправились в лавку «Святого Бонавентуры», и поспешила сюда. Пресвятая Дева, — воскликнула она, заметив Лоиз. — И вы здесь, преподобная мать? Что с вами? Вы так бледны и, да простит меня Бог, едва держитесь на ногах.
— Ничего страшного, Симона, — произнесла Лоиз, силясь улыбнуться. — Мы не поладили с этими людьми… я не знаю, знакомы ли вы с моей сестрой графиней де Монсальви. Катрин, — добавила она, — госпожа Симона Совгрен уже давно является покровительницей нашего монастыря, а с тех пор как она вышла замуж за монсеньера де Морел еще больше уделяет внимания нашей обители. К тому же она имела честь вскормить своим молоком монсеньора граф Карла, за что и пользуется особым расположением герцогини.
Лицо кормилицы озарилось улыбкой, с распахнутыми объятиями она подошла поприветствовать Катрин.
— Знаменитая Катрин! Как я рада вас видеть. Так вы в Дижоне, и никто об этом не знает!
— Я здесь не более часа, — ответила Катрин, очарованная теплотой и приветливостью этой женщины. — Я приехала прямо сюда в надежде увидеть дядю, о котором уже давно мне ничего не известно. Но вы сказали, что что-то знаете.
— Мне кажется, что да. Этот ребенок, — сказала она. подталкивая вперед девочку, — младшая сестра одной из моих горничных. Она служит у мэтра Сегена, недалеко отсюда. Сеген делал сундуки для приданого, он недавно умер; сад вокруг его дома как раз находится рядом с вашим. Сегодня утром она прибежала ко мне вся растрепанная и в слезах, умоляя не прогонять ее. Она не хотела возвращаться в дом Сегенов. Давай, Марта, смелее… повтори все, что рассказала мне…
Рассказ был недолгим. Пораженная смертью хозяина, Марта решила, что в доме живут привидения, особенно в кладовках, в глубине сада, где хранились дрова и брус для сундуков. Эти кладовки с одной стороны примыкали к пристройке, где у Матье Готрэна был курятник и кладовая для инструментов. Марта утверждала, что оттуда доносились странные звуки. Сегодня ей, оставшейся дома одной, потребовались дрова для печки, и, борясь со страхом, она пошла
— Мне эта история показалась странной, — сказала Симона де Морель-Совгрен. — Вот уже несколько месяцев, как исчез мэтр Готрэн. Я очень его уважала и часто делала здесь покупки. Мне говорили, что он серьезно болен. Так болен, что не может обслуживать своих лучших покупателей. Это меня удивило. Ваш дядя всегда был очень энергичен и любезен, — добавила она, обращаясь к Катрин. — К тому же я уже давно не доверяю этим людям, сама не могу понять, почему. Поэтому я и пришла сюда с Мартой.
Катрин и Руссе обменялись взглядами.
— Мы осмотрели дом от погреба до чердака, — сказала она со скрытой угрозой в голосе, заметив, как Амандина побледнела. — Но кто мог вспомнить о курятнике?
Жак, улыбнувшись, устремился в глубь сада. Там Готье и Беранже, отгоняя перепуганных птиц, уже пытались сорвать огромный замок, висящий на новой деревянной двери. Юноши сразу все поняли, как только услышали о страхах Марты, и кинулись к курятнику. Замок не поддавался.
— Черт возьми! — не сдержался Жак, обращаясь к Амандине, охраняемой двумя солдатами. — Красть яйца никто не собирается, было бы проще дать ключ.
— У меня его нет, — ответила упрямая Амандина. — Этой кладовкой уже давно не пользовались, а ключ, видимо, потерян.
— А новая дверь? Как правдоподобно! Здесь дурно пахнет. Давайте, помогите отодрать доски, мне не удастся взломать этот проклятый замок.
Под ударами топора дверь не выдержала и рухнула. Из темноты пахнуло таким смрадом, что Руссе рукой остановил Катрин и Лоиз, устремившихся было в кладовку.
— Пахнет как от трупа, к тому же не слышно ни стона, ни малейшего звука. Дайте, я сперва зайду сам. Бодрон, пошли…
Минуту спустя они, брезгливо морщась, осторожно вынесли оттуда бесформенный куль из грязного белья и одеял, откуда беспомощно свисала голова. Волосы и длинная спутавшаяся борода были черными от грязи и кишели насекомыми.
— Дядя Матье! — с ужасом воскликнула Лоиз. — В каком состоянии!
— Он мертв! — прошептала Катрин.
— Нет, он еще дышит. Но без сознания.
— Такое впечатление, что он находится под действием снотворного, — сказал Руссе. — В любом случае, он выглядит далеко не блестяще, и вы подоспели вовремя, дорогие племянницы. Надо его перенести на кухню.
— Я прикажу служанке подогреть воды, — предложил Готье. — Перед осмотром его надо как следует вымыть.
— Хорошо, займитесь им! — произнес капитан с явным облегчением. Затем, повернувшись к Амандине, напрасно пытавшейся вырваться из рук солдат, спросил:
— Ну что, красавица? Что ты на это скажешь? Он довольно странно выглядит для человека, отправившегося в дальнее странствие. Ты, может быть, станешь утверждать, что он сам закрыл себя в курятнике, а ты об этом ничего не знала? Она зашипела, как взбесившаяся кошка.