Мера любви
Шрифт:
— Не слишком ли рано, сеньор, покидать спасенную вами крепость? Дворянчик ушел, но он может вернуться.
— Если бы он думал вернуться, он не сжег бы свой лагерь. Нет, я убежден, что он не вернется, и Шатовилену некого опасаться….К тому же мне предписано следовать за своим господином, а не командовать местным гарнизоном.
Лицо конюха расплылось в чересчур любезной улыбке, его левая бровь, которая от природы была выше правой, поползла вверх. Готье явно лицемерил.
— В таком случае, нам было бы глупо отказываться, — сказал он таким слащавым голосом, что вызвал неподдельное удивление Катрин. — Я думаю, выражу общее мнение, если скажу, что мы будем счастливы отправиться
— Нисколько, мой друг, нисколько, — ответил Ванденес покровительственным тоном. — Я уже сейчас прикажу собираться и буду готов вовремя.
— Вы потеряли рассудок! — возмущенно прошептала Катрин, как только успокоенный барон удалился по коридору. — Из-за вас мне придется ехать с этим чванливым дураком, которого я терпеть не могу. И почему это послезавтра, если мы знаем, что…
— Мы этой же ночью покинем замок! тихо заверил Готье. — Если госпожа Эрменгарда согласится сыграть с бароном комедию, у нас будет достаточно времени, прежде чем он заметит наше отсутствие. Он должен присоединиться к герцогу, а герцог находится во Фландрии. Он думает, что мы туда направляемся, и постарается нас догнать, двигаясь на самом деле в противоположном направлении.
Катрин посмотрела на своего конюха с восхищением, хотя и не без раздражения. Настало время стать самой собой. Если она не примет меры, этот парень скоро возьмется поминутно навязывать ей свою волю. Немного раздосадованная, она ответила ему сдержанной улыбкой.
— Кстати, а почему вы против компании барона? То, что его общество меня раздражает, — это одна сторона вопроса, но, с другой стороны, он совершенно прав, говоря, что вокруг не все спокойно.
— Тогда тем более надо оставаться в Шатовилене! Если хотите начистоту, госпожа Катрин, я не совсем доверяю сеньору де Ванденесу и не удивлюсь, если и вы так считаете. Может, это из-за вас, но мне частенько казалось, что он мечтал о вечной осаде и, во всяком случае, не слишком старался ее снять. Видимо, жить рядом с вами ему очень нравилось.
Молодая женщина молчала, взвешивая каждое слово своего конюха. Они были созвучны ее собственным мыслям, в чем она не решалась признаться самой себе.
— Готье де Шазей, вы всегда правы! — вздохнула она. Подхватив шлейф платья, графиня де Монсальви величественной походкой направилась к лестнице.
Глава вторая. ПОД ВЫВЕСКОЙ «СВЯТОГО БОНАВЕНТУРЫ»
Вечером следующего дня трое всадников медленно поднимались по главной улице Дижона Нотр-Дам. Это была самая оживленная улица города, где разместились длинные торговые ряды.
В оранжевых отблесках заката виднелись многочисленные колокольни, издали похожие на корабельные мачты.
Катрин ехала молча, углубившись в воспоминания.
Одиннадцать лет! Прошло уже одиннадцать лет с того памятного осеннего дня, похожего на сегодняшний, как она покинула этот город ради любви герцога Филиппа.
Это случилось в 1425 году. В то время ее супругом был бургундский казначей Гарэн де Брази, которого приговорили к смерти за неповиновение герцогу и осквернение Святой Церкви. От его руки чуть не погибла и сама Катрин. Теперь роскошный особняк де Брази превратился в лачугу истопника, а все сокровища развеялись по миру.
Гнева принца Катрин можно было не опасаться, так как она уже в течение нескольких месяцев была его любовницей и ждала ребенка. Но госпожа де Брази, соблюдая приличия, покинула город, где к ней относились с известным недоверием.
Она
В течение четырех лет Катрин являлась некоронованной властительницей этого прекрасного города. Потом пути любовников разошлись. Их ребенок умер, как раз тогда, когда герцог вновь собирался жениться. На этот раз на инфанте Изабелле Португальской. В тот самый момент Катрин узнала, что в Орлеане, осажденном англичанами, сражался мужчина, которого она давно безнадежно любила. Ему грозила смертельная опасность. Чтобы увидеть возлюбленного живым или мертвым, она без всякого сожаления оставила свой маленький дворец в Брюгге, наряды, сокровища, подаренные Филиппом.
У нее был титул графини, земли в Бургундии, замок в Шенове около Дижона, но эти владения были для нее лишь разноцветной грамотой, обильно украшенной печатями, — она ни разу их не посетила.
Выйдя замуж за Арно де Монсальви, Катрин лишилась всего этого и окончательно распрощалась с прежней жизнью.
Покинутый ею и оскорбленный в своих лучших чувствах Филипп не счел возможным оставить в распоряжении супруги своего врага ни пяди бургундской земли. Теперь она была уверена лишь в том, что он ее не забыл и сохранил о ней нежные воспоминания. По окончании военных действий и заключении мира между ним и королем Карлом VII в Аррасе в 1435 году герцог приказал на Рождество доставить в Монсальви чудесный портрет Катрин, написанный ее давним другом Яном Ван Эйком. Это мог быть либо знак особого внимания, либо прощения с уплатой по всем счетам.
Теперь молодая женщина, следуя по знакомой мостовой, была на удивление спокойна, вспоминая прошлое. Став Катрин де Монсальви, она изменилась до неузнаваемости, и все, что всплывало в ее памяти, казалось прекрасной сказкой, историей, приключившейся с другой Катрин, а вовсе не с ней.
Госпожа де Брази действительно умерла в ней и просыпался ребенок, каким она когда-то была, маленькая Катрин Легуа. По дороге, ведущей к улице Гриффон, она направилась к дому своего детства. Прежде всего, она хотела обнять дядюшку Матье. Несмотря на его связь с простолюдинкой, молодая женщина сохранила о нем нежные воспоминания детства и отрочества.
Огибая дворцовый сад, посаженный графиней Маргаритой Фламандской, бабушкой Филиппа, и сохранивший ее имя, Катрин увидела шпиль Святой Часовни. Там хранились записи о Золотом Руне. Часовня приковывала внимание не столько своей красотой, сколько чистым колокольным перезвоном. Это было самым добрым приветствием, и она почти забыла об опасном поручении: расстроить отвратительный заговор против плененного короля. Заговор с целью наживы! Она не задумывалась над тем, что может не встретить у дядюшки теплого приема, на который раньше была вправе рассчитывать.
С тех пор как дядюшка связал свою жизнь с некой Амандиной Ля Верн, он сильно изменился. Его спутница обладала сильным характером. Ведь ей удалось вытащить его из уединенного домика посреди виноградников в Марсаннэ и вернуть в лавку на улице Гриффон. Из-за нее он выгнал из дому родную сестру. Все это не обещало ничего Хорошего.
Повернув за угол, Катрин почувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Одного взгляда на родной дом было достаточно, чтобы вернуться в прошлое. Улица с небольшими домишками по обеим сторонам была такой же, как в тот вечер, когда она хрупкой девчонкой приехала сюда с мамой, сестрой Лоиз, Сарой и Барнаби. У дядюшки Матье они спаслись от парижского мятежа…