Мерцание золотых огней
Шрифт:
– Сперва сама разденься. Совсем. Раз тут тепло, не просту дишься. Ну?
– Хорошо, - согласилась Юля.
Она встала рядом с лавкой, расстегнула "молнию" на джин сах, нагнулась, подняла с пола конец веревки.
– А это что?
– крикнул Аркан.
– Это?... Веревка, мы на неё одежду вешаем, когда стираем. Если ты хочешь, чтобы я разделась, я повешу на неё свитер, чтоб не помялся, - тихо сказала Юля.
– Пусть мнется, я тебе новый куплю, - нетерпеливо сказал Аркан.
Юля изо всех сил потянула на себя веревку, вырывая дере вянный брусок
– Ты что, с-сука!..
– заорал Аркан.
Он резво вскочил на ноги, подпрыгнул, ухватился за край пола, пытаясь выбраться из погреба. Юля подошла ближе, усмехну лась, глядя на своего врага сверху вниз, и ударила белой крос совкой по пальцам, до крови сдирая с них кожу. Аркан громко вякнул и сорвался вниз, на сырую землю погреба.
– Падла!
– прохрипел он.
– Я тебя на куски разрежу!..
– и за метался по погребу в поисках того, что можно было бы швырнуть в Юлю.
Схватил брусок, но он, прибитый к крышке был слишком гро моздок, не развернуться с ним... Поднял ржавую крышку от каст рюли, метнул её в девушку, не попал. А больше в погребе ничего не было, Юля давно уже не варила варенья, не солила огурцы и помидоры, не квасила капусту...
– Разрежешь, если сумеешь резать, - холодно сказала она. Быстро шагнула к плите, зачерпнула из кастрюли полный ковш ки пятка и вернулась к черной дыре в полу.
Аркан собирался снова ухватиться за край черной дыры над головой, когда кипящая вода врезалась ему в лицо. В последний момент, увидев перед собой парящий ковш, он успел закрыть гла за. Захлебнувшись кипятком и собственным криком, Аркан рухнул вниз, покатился по холодной земле, царапая её пальцами и прик ладывая к обваренным щекам и носу.
– Убью...
– хрипел он.
– Задушу... выпотрошу, на хрен, как курицу...
Юля зачерпнула ещё один ковш, плеснула ему на спину, при варивая кожу к рубашке. Аркан с диким воем выгнулся, перевер нулся на спину, закрыв лицо ладонями.
– Ты правильно сделал, что нашел меня, - усмехнулась Юля, держа наготове полный ковш кипятка.
– Твой подлый братец получил сполна, теперь никогда не будет приставать к девушкам. И убила его я. Не отец, а я! Своими руками. Но отец взял вину на себя и умер в камере. За это никто не был наказан. Теперь - будет. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Аркан понял. Боль корежила его тело, нестерпимым пламенем горела в каждой клетке, но то, что она сказала, дошло до убого го разума. Потому что слова её означали ещё большую боль и смерть в этом погребе.
– Что ты хочешь... сука, падла... больно же... давай, кон чай базар... я уйду, пальцем не трону... клянусь мамой... век воли не видать... отпусти...
– Здесь ведро кипятка, если не будешь слушать меня, весь кипяток твой! А потом я поставлю на дырку стол с посудой, на него - газовую плиту и уйду из дому денька на три. И ты уже ни когда не выберешься отсюда. Никогда! Машину мои друзья отгонят подальше и утопят в Дону. Ты все понял, ублюдок?
– Понял, понял... давай, базарь, чего надо... больно... шкура облазит, все горит... ты что, фашистка? Садистка? Бога душу мать... базарь!
Он забился в угол, прикрывая ладонями красное, опухшее ли цо. Жалкий, съежившийся, маленький...
"Помоешь мне ноги, а потом воду выпьешь, сука..."
"Сперва сама разденься... Ну?!."
"Чё лежишь, как бревно, шевелись, падла!.."
"Держи её сверху, Кочегар..."
"Ну сделай что-нибудь, Саня!.."
"Дай и мне Стас, дай..."
"Ты теперь моя телка, о хачике забудь..."
"Не могу, Юля... Аркан - дурной человек... Зачем риско вать?.."
"Потолкуем, как тебе лучше прощения просить..."
– Раздевайся!
– с ненавистью сказала Юля.
– Зачем?... Чего ты...
Еще один ковш кипятка обрушился на ладони и грудь Аркана. Он дернулся назад, упершись спиной в угол погреба, вскрикнул, а потом тихонько заскулил.
– Воды ещё много, и я тебя предупредила, чтобы делал то, что скажу! в исступлении крикнула она. Снимай брюки и все ос тальное!
– Что ты хочешь...
– Ноги тебе помыть. И все остальное! Так помыть, чтобы ни когда грязные мысли не рождались в твоей дурной башке! Ну?!
Извиваясь, как полураздавленный дождевой червь, Аркан с трудом выпутался из брюк и замер, со страхом глядя вверх.
– Все снимай! Все!!
– закричала Юля.
Кипяток ударил его в живот, сбил с ног. Аркан скорчился в углу и замер, потеряв сознание от боли.
Юля закрыла лицо руками и заплакала.
Она громко и безутешно рыдала, прислонившись плечом к сте не. Но боль, грязь, страх, обида, жалость и отвращение к себе не выходили из её души вместе со слезами. Если бы мать не сбе жала, если бы Саня не струсил, если бы Котов не изнасиловал её, если бы отец защитил, если бы Рогатулин-старший не бросился на нее, если бы Ашот помог, если бы Рогатулин-младший не издевался над нею, она бы не стала такой жестокой, что самой страшно! Ни когда бы не стала! Она была бы доброй и послушной дочкой, учи лась бы, встречалась со своим парнем. И тогда бы ей даже в го лову не пришло, что можно плескать кипятком в живого человека.
Если бы...
13
Снег падал и таял на грязном асфальте. Холодный ветер тре пал распущенные каштановые волосы. Крепко сжав губы, Юля бежала по опустевшему, тихому городу, пугаясь этой тишины.
Пугаясь воспоминаний о недавних событиях в её кухне, кото рые то и дело вспыхивали перед глазами.
... Она бросила вниз табуретку, за руку вытащила Аркана наверх, сжимая в другой руке ту же кочергу, которой отбивалась от его брата. Но теперь кочерга не понадобилась. На Аркана смотреть было страшно: кожа на лице, шее, ладонях, животе, но гах покраснела, вздулась волдырями. Он плохо соображал, качаясь из сторону в сторону и скуля от боли. В одной лишь рубашке, ко торую невозможно было снять - приварилась к спине, и носках. Ничего в нем не осталось от наглого и жестокого бандита, кото рый мог, не моргнув глазом, издеваться над беззащитной девуш кой. Ничего.