Мерцающие врата
Шрифт:
— Ты что, сам их испек? — догадалась я.
Он кивнул и указал пальцем на потолок.
— Там, наверху, моя пекарня.
— Просто объедение, — сказала я, хотя, судя по всему, он уже понял, что булочки пришлись мне по душе.
Еда на время привела меня в хорошее настроение, но оно улетучилось, как только Лаклан забрал поднос и направился к двери. Вот-вот я снова окажусь одна в камере.
Лаклан посмотрел на меня с сочувствием.
— Твоя тетя Грейс… она хочет как лучше, — сказал он мне. — Я понимаю, она вела себя более чем недипломатично…
Я не сдержалась и фыркнула, так мне стало
— Последнее время ей приходится нелегко, — объяснил он, — и твой приезд…
Он нахмурился и не закончил предложения.
— Что мой приезд?
— Я бы выразился так: твой приезд еще больше усложнил и без того непростую ситуацию.
— Почему? — воскликнула я, в отчаянии всплеснув руками. — Я же просто приехала повидать отца! Почему все подняли из-за этого столько шуму?
Ладно, призналась я самой себе, у меня была иллюзия, что я еду жить у своего отца, но мне понадобилось пробыть здесь меньше дня, чтобы отказаться от этой мысли.
Лаклан рассматривал свои ботинки, поджав губы. Он явно был недоволен.
— Не я должен все это тебе разъяснять.
Но у меня было такое чувство, что ему очень хотелось бы пролить свет на мучившие меня вопросы.
— Ну, Лаклан, ну, пожалуйста, — попросила я, стараясь вложить в голос как можно больше мольбы и отчаяния. Большого актерского мастерства тут не требовалось, я просто не старалась скрывать свои чувства. — Пожалуйста, объясни мне, что происходит.
На секунду мне показалось, что он вот-вот расколется. Но затем он плотно сжал губы и процедил:
— Это не в моей компетенции.
— О господи, хоть бы папа приехал завтра за мной, — взмолилась я.
— Ты должна немного поспать, — сказал Лаклан, поднимаясь и забирая поднос.
При слове «поспать» я неприлично широко зевнула. Лаклан посмотрел на меня с улыбкой.
— Я буду рядом, прямо за дверью, — сказал он. — Если что-нибудь понадобится, просто позови.
Я подавила еще один зевок. Лаклан вышел и запер дверь на засов.
Глава пятая
Может, во мне взыграл дух противоречия, поскольку именно Лаклан предложил лечь поспать, но я решила, что не лягу. Не скажу, что это было просто, учитывая перелет, разницу во времени, съеденные булочки и уютно мерцающий камин. Если я срочно не займу себя чем-то, то проиграю битву со сном, поняла я. Так что я достала из рюкзака лэптоп и решила, что, пожалуй, отправлю коротенький имейл маме, расскажу, в какую передрягу я попала. Вдруг она окажется в достаточной мере трезвой, чтобы броситься мне на помощь? Однако — сюрприз, сюрприз! — в моей камере не оказалось вай-фая. Оставалась пара пикантных книжечек, которые я загрузила в компьютер через Интернет (мама никогда не замечала, сколько я трачу денег, потому что счета в нашей семье оплачивала я сама). Но читать книги порнографического содержания, будучи запертой в камере, показалось как-то… неправильно.
Впервые с тех пор, как я сбежала из дома, я почувствовала нечто вроде укола совести. Сможет ли мама сосредоточиться, чтобы платить по счетам, когда меня не будет рядом? Я представила, как
Около семи часов вечера Лаклан снова вошел с подносом. В животе у меня заурчало. Сытость от съеденных булочек прошла уже больше часа назад. А на подносе на этот раз лежал огромный сэндвич панини, залитый плавленым сыром и майонезом и украшенный маленькими листочками зеленого салата. Думаю, это блюдо также было из магазина Лаклана.
Когда он забирал поднос, он снова предложил мне вздремнуть. К этому времени я уже буквально спала на ходу, но все еще продолжала упрямиться. Ненавижу делать то, что мне говорят. И чтобы доказать ему, что я вовсе не собираюсь следовать его совету, я стала делать распевку — серию вокальных упражнений. Потом я спела весь репертуар, отработанный мною с учительницей по вокалу до того, как я сбежала из дома в поисках лучшей жизни. Подозреваю, Лаклан слышал, как я пою, даже сквозь дверь в шесть дюймов толщиной, поэтому я старалась изо всех сил, словно выступала перед публикой. А вдруг его сердце дрогнет под воздействием моего дивного голоса, и он выпустит меня на свободу?
Ну-ну, мечтать не вредно. Растрогается он, как же… когда рак на горе свистнет.
Я вся отдалась музыке и на время отключилась. Я пела одну мелодию за другой и забывала, что мой отец в тюрьме, что тетя Грейс похитила и заперла меня «для моего же блага». Я закрыла глаза и предоставила волшебным звукам унести меня прочь отсюда в другой мир.
Внезапно я почувствовала странное жжение в груди. Это было необъяснимо, но камея, которую я никогда не снимала, непонятным образом нагрелась, почти раскалилась, словно я подержала ее над огнем. Я сняла ее с шеи и осмотрела. Интересно, почему она вдруг стала такой горячей? Но не успела я задуматься, как она тут же остыла — да так быстро, что я подумала, уж не почудилось ли мне все это?
Как только я закончила петь, усталость снова обрушилась на меня. Веки отяжелели. Пожалуй, я доказала Лаклану все, что хотела. Теперь можно и сдаться на милость усталости.
Переодеваться в пижаму при данных обстоятельствах я сочла нецелесообразным. Я ограничилась тем, что сняла ботинки и носки, а джинсы сменила на мягкие спортивные штаны. После чего залезла в небольшую, но мягкую постель. Я выключила свет, но электрокамин трогать не стала — в комнате было не слишком-то жарко. Так, глядя на пляшущие языки искусственного пламени, я и заснула.
Когда я проснулась, было темно. Я не сразу сообразила, где я, и еще несколько минут озиралась в недоумении, после чего воспоминания обрушились на меня с новой силой. Голова была тяжелой и болела, все вокруг казалось каким-то нереальным. Я посмотрела на часы на запястье: два часа ночи. Я перевернулась на другой бок, уверенная, что сейчас же усну снова. Не тут-то было. Внезапно я услышала за дверью шаги и с запозданием вспомнила, что до этого тоже слышала какой-то шум. Он-то, видимо, и разбудил меня. Я думала, что слышала его во сне, но теперь затвор по ту сторону двери заскрежетал — и стало ясно: все это наяву.