Мерцающий пруд
Шрифт:
Промозглый холод неотапливаемого коридора пробрал Лору до самых костей, чего не удалось сделать уличному морозу, и у нее зуб на зуб не попадал, пока она шла вслед за Уэйдом. Элли прошмыгнула вперед, открыла дверь и, присев в реверансе, объявила об их прибытии женщине, которая сидела в комнате.
— Входите, входите же и закрывайте дверь! — скомандовал твердый голос, в звучности которого не было и намека на старческое дрожание.
Элли нервно подтолкнула Лору и быстро закрыла за собой дверь, оставив вошедших в комнате. Лора ощутила волну жара и аромат каких-то трав, свет от камина играл на
Аманда Тайлер носила пышную черную юбку без кринолина; черный цвет оживлялся только круглым кружевным воротником и брошью-камеей. Она держалась прямо в своем кресле, и чувствовалось, что у нее сильный, тренированный позвоночник, хотя поврежденное бедро и подвело ее. Волосы у нее были все еще темные, седина тронула лишь виски, хотя ей было уже далеко за шестьдесят, а глаза отличались замечательной яркой голубизной. На ее лице не было никаких следов былой красоты, но сила воли читалась ясно. Это была женщина, привыкшая все делать по-своему, державшаяся своих собственных твердых убеждений.
Она подняла навстречу сыну руки, и когда Уэйд галантно склонился их поцеловать, Лора заметила сверкание драгоценных камней на фоне белизны кожи. Это были красивые, ухоженные руки, выдававшие возраст сеткой синих вен, но тем не менее заботливо содержащиеся в порядке и обнаруживающие некоторое тщеславие со стороны их обладательницы, Лора сняла свои заштопанные перчатки, но сейчас она бы предпочла, чтобы они скрыли ее огрубелые
Уэйд повернулся, чтобы представить ее, и она вышла вперед в круг света, встретилась с острыми голубыми глазами и взяла протянутую ей руку. Рука была холодная и сухая, как пергамент, казалось, ее можно скомкать, если покрепче сжать, но сила тонких пальцев поразила ее.
— Моя жена Лора, — произнес Уэйд, и она почувствовала, что в нем шевельнулось какое-то беспокойство.
Старая леди выпустила ее руку с таким видом, будто прикосновение не доставило ей удовольствия, но взгляд ее не дрогнул.
— Я хочу все о вас знать, Лора, — бесцеремонно сказала миссис Тайлер. — Но это подождет. Я вижу, что мой сын утомлен. Поэтому сейчас я просто поблагодарю вас за заботу о нем. Хотя я сомневаюсь, что вы поступили мудро, пытаясь сделать это в одиночку.
— Больше никого не было, мама, — мягко сказал Уэйд. — В течение некоторого времени мы были окружены конфедератами. Если бы не Лора, меня, возможно, вообще не было бы в живых.
— В таком случае, я действительно благодарна, — отвечала миссис Тайлер, но глаза ее остались холодными. Она как бы подразумевала, что совсем не обязательно из благодарности жениться на сиделке.
Однако Уэйд, казалось, отбросил первоначальную неловкость по поводу этой встречи с матерью. Розоватые отсветы огня смягчили его бледность. Светлые блики играли на его густых темных волосах, которые закрывали воротник, как было сейчас модно. Его несколько аскетическую привлекательность не портила худоба, и в глазах Лоры он сейчас был похож на портрет знаменитого английского поэта, который она однажды видела.
— Хорошо быть дома, мама, — сказал Уэйд и коснулся ее рукой, свободной от костыля.
О его сыне не было произнесено
— Мне не терпится познакомиться с Джемми, — сказала она. — Он уже лег спать?
Миссис Тайлер бросила на нее взгляд, не поощрявший дружеского интереса.
— Да, действительно. Хотя сегодня пятница, и в школе есть занятия, ему пришлось остаться дома. Он весь день отказывался есть, и за обедом я настояла, чтобы он съел все до кусочка. Я не потерплю всяких глупостей. Но его после этого стошнило, такой позор! В моей семье никогда не было слабых желудков, — это, должно быть, наследственность по линии твоего отца, Уэйд. Во всяком случае, сейчас он должен спать, и я предлагаю вам не тревожить его.
Она протянула руку к маленькому колокольчику на столе, и сапфир на пальце вспыхнул голубым огнем. Серебристо-чистый звон колокольчика висел в воздухе секунды две, прежде чем замереть. Тут же появилась Элли, впустив холодный порыв воздуха из коридора. Старая женщина кивнула ей.
— Пожалуйста, покажи миссис Тайлер ее комнату. Ты, конечно, займешь свою прежнюю комнату, Уэйд. И хотя вы дали нам не много времени, Элли говорит, что она сделала все, что в ее силах, чтобы приготовить для Лоры дальнюю комнату для гостей. Желаю доброй ночи, Лора. Уэйд, может быть, ты задержишься на минуту?
— Конечно, мама, — сказал Уэйд и улыбнулся Лоре, стоявшей в неловкой растерянности, не зная, чего от нее ждут.
Миссис Тайлер отпустила ее кивком головы, и Лора, быстро пожелав доброй ночи Уэйду, вышла в плохо освещенный коридор. Элли несла в руке свечу, поднимаясь по узкой лестнице в верхний холл.
— Ваша комната в конце коридора налево, — объяснила Элли. — Комната мистера Уэйда на противоположной стороне холла в передней части дома. А следующая передняя комната принадлежала мисс Вирджинии. Комната Джемми прямо напротив вашей, в конце коридора. — Она махнула свечой в сторону темного дерева закрытой двери.
— Как Джемми себя чувствует? — прошептала Лора. Элли покачала головой:
— У него весь вечер рвота. Я думаю, он делает это нарочно. Как у милого ангела, каким была его дорогая мать, мог появиться такой неуравновешенный сын, я никак не… — Она не договорила, так как в темном проеме двери возник свет лампы, осветивший стоявшую там маленькую фигуру.
На Джемми Тайлере была длинная фланелевая ночная рубашка, закрывавшая колени. Он стоял голыми ногами на холодном полу. Темная копна волос, падавшая на лоб, была такая же, как у его отца, но на этом сходство заканчивалось. В нем не было отцовской привлекательности, хотя глаза светились напряженной притягательной синевой.
— Добрый вечер, Джемми, — спокойно сказала Лора, не делая никакого движения ему навстречу.
Джемми не стал беспокоиться о приличиях.
— Я знаю, кто вы, — прямо заявил он. — Но вы не моя мать, и я не собираюсь делать то, что говорит бабушка.
Лора улыбнулась ему.
— А что, бабушка говорит, ты должен делать? Ответной улыбки не было.
— Она говорит, что я должен называть вас мамой. Я не буду. Никто меня не заставит.
— Конечно, нет, — сказала Лора. — Глупо было бы называть меня мамой, когда я не мама. Так же глупо, как если бы я стала называть тебя сыном.