Мерфи (другой перевод)
Шрифт:
– Ну, это, конечно, странные заявления, но тем не менее все-таки заявления, – сделал свой вывод старик Келли.
Когда уже совсем не было денег, а до следующего подделанного счета предстояло ждать целую неделю, Силия заявляла, что или Мерфи отправляется искать работу, или она уходит от него и снова занимается тем, чем и занималась до их встречи. А Мерфи отвечал, что работа – это конец для них обоих.
– Итак, имеем два аргумента: твой и Мерфиев, – задумчиво проговорил старик.
Силия вернулась на панель, однако Мерфи вскоре написал ей письмо, в котором умолял вернуться к нему. Она позвонила ему по телефону и сказала, что вернется только в том случае, если он отправится искать работу. А иначе все будет бесполезно. Он положил трубку, не дождавшись пока она договорит. А потом он снова написал ей письмо, в котором сообщал, что прямо-таки умирает от голода и сделает все, как она хочет, однако поскольку он не видит никакой возможности обнаружить в себе хоть маломальскую причину, способную побудить его заняться
26
[26]Свами – буквально: «тот, кто обуздал свой ум», отрекшийся от мира как смысла в материальной жизни; индуистский учитель мудрости.
27
[27]Иаков и Исав – сыновья ветхозаветных Исаака и Ревекки (см. главу 25 и далее Книги Бытия); Иаков – один из центральных ветхозаветных персонажей; вероятно, содержатся намеки на знание своей судьбы; например, в главе 28 рассказывается, что Иакову приснился сон: лестница, стоящая на земле и уходящая в небо; на верху лестницы стоит Господь и предсказывает Иакову великую будущность; а может быть, имеется в виду общая предрешенность судьбы Иакова и его, не играющего особой роли в Библейском повествовании, брата.
28
[28] Крик, писк (лат.); в английском языке это заимствованное слово означает «первый крик новорожденного».
– Ну вот, а теперь я ему позвонила и сказала, что я уже достала то, что он хотел, – завершила свой рассказ Силия, – а он не хочет меня видеть.
– Что именно достала?
– Ну, то, что он просил, – промямлила Силия.
– Ты что, боишься даже назвать, что именно?
– Я же тебе все рассказала, – уклонилась Силия от ответа. – Ты можешь посоветовать, что мне делать? А то мне пора идти.
В очередной раз приподнявшись на постели, старик Келли торжественно произнес:
– Приблизься, дитя мое.
Силия подошла к кровати и уселась на самый краешек; теперь и старческие руки и молодые женские руки лежали на одеяле. Старик и женщина безмолвно смотрели друг на друга.
– Дитя мое, я вижу ты плачешь, – наконец нарушил молчание старик. Несмотря на свои годы, он все прекрасно подмечал.
– Я не понимаю, – срывающимся голосом вскричала Силия, – как может человек говорить, что любит, и вести себя таким образом? Скажи мне, как это возможно?
– Я уверен, что он может сказать то же самое о тебе, – спокойно сказал старик Келли.
– Пускай поплачется в жилетку этому своему «забавному старому знакомому», – ядовито сказала Силия.
– Что-что? Я не понял.
– Да так, ничего, – отмахнулась Силия. – Ладно, скажи мне, что мне нужно делать, и я пойду.
– Приблизься, дитя мое, – пробормотал старик, который начал понемногу уходить из реальности, его окружающей, в свой собственный мир.
– Приблизиться? – возмущенно воскликнула Силия. – Куда уж ближе! Ты что, хочешь, чтоб я забралась к тебе под одеяло?
Голубоватый блеск, пробивавшийся из глубин Келлиевых глаз, притух, подернулся дельфийской [29] пеленой, заслонился взглядом удава. Старик поднял свою левую руку, на которую капали слезы Силии, и медленно положил ее, ладонью вниз, плашмя себе на макушку головы. В таком положении ему лучше всего думалось. Впустую, в этот раз не помогло. Тогда старик поднял и правую руку и, выставив указательный палец, примостил его вдоль носа. Затем он вернул обе руки на одеяло, положив их рядом с руками Силии; в глазах его снова засверкал блеск, и он объявил свое решение:
29
[29]Дельфы – город в Древней Греции, религиозный центр с храмом и оракулом бога Аполлона. Очевидно, автор намекает на провидческие способности старика Келли.
– Бросай его.
Силия попыталась вскочить
– Порви все связи с этим Мерфи, – сказал он твердо, – сделай это сейчас, чтоб потом не было поздно.
– Пусти меня! – потребовала Силия.
– Прерви с ним всякие сношения, – говорил жестким голосом старик, – пока все это не обернулось трагедией. Разорви с ним, пока еще не поздно!
– Да пусти же меня! – выкрикнула Силия.
Старик разжал руки, и Силия вскочила. Некоторое время они смотрели друг на друга в молчании. Старик все видел, все понимал, его мозг усиленно работал.
– Я отступаю, – проговорил он наконец, – преклоняюсь перед истинной страстью.
Силия направилась к двери.
– Прежде, чем ты уйдешь, – окликнул ее Келли, – не могла бы ты сделать мне одно небольшое одолжение? Подай мне, пожалуйста, хвостовую часть моего воздушного змея. Я вижу отсюда, что некоторые кисточки спутались.
Силия пошла к шкафу, на полке которого старик хранил свой воздушный змей, достала отцепляющийся хвост с перепутавшимися и отвалившимися кисточками и, подойдя к старику, разложила все это на кровати.
– Как ты сама говоришь – держи нос по ветру, – посоветовал старик на прощание… – Л этого красавца я завтра запущу высоко-высоко, за облака, так, что его и видно не будет!
Старик стал копаться в хвосте воздушного змея, свернувшегося кольцами. В мыслях он уже стоял на лугу, вглядываясь в небо, ища глазами ту точечку, которая и была его змеем, упираясь каблуками в податливую землю, сопротивляясь мощной тяге бечевки, рвущейся вверх. Силия поцеловала старика в лоб и ушла.
– Ежели будет на то Божья воля, – бормотал Келли, – улетит он так высоко, что даже с глаз скроется…
А теперь ясно, думала Силия, что нет у меня никого, кроме, может быть, Мерфи…
3
Луна, по поразительному совпадению находившаяся в своей полной фазе и одновременно в перигее, приблизилась к Земле на расстояние, наименьшее за предыдущих четыре года. Ожидались невероятно высокие приливы. А Управление Лондонского Порта беспокойства по этому поводу не проявляло.
До Мерфиевого клеткоподобного жилища Силия добралась лишь после десяти часов вечера. В его окне не горел свет, но это не обеспокоило ее, ибо она знала, что Мерфи имеет пристрастие сидеть во тьме. Она уже приготовилась звонить в дверь особым образом, известным Мерфи и оповещающим его о том, что пришла именно она, однако в этот момент дверь распахнулась сама собою и какой-то человек, от которого сильно пахло спиртным, из этой двери вывалился и после короткого колебания с грохотом помчался вниз по лестнице. К двери квартиры, в которой Мерфи снимал комнату, вела только одна лестница, и человек, источавший пьяный запах, этой лестницей и воспользовался. Двигался он несколько странно, пружинистыми прыжками, словно ему хотелось бежать, но он почему-то никак не мог отважиться на это. Силия вошла в коридор и, нашарив в темноте выключатель, щелкнула им. Но свет не загорелся – лампочку выкрутили. Она пошла дальше в темноте, медленно, с остановками, давая себе и Мерфи последний шанс.
Силия не видела Мерфи с того самого дня, когда он заклеймил работу, заявив, что работа будет концом для них обоих, и вот теперь она бредет к нему в темноте и несет фиктивную грамоту – гороскоп, составленный восточным истуканом, – открывающую путь к преуспеянию и благополучию. А он, наверное, думает о ней, как о Фурии, которая заявится, чтобы утянуть его в Тартар… или даже, как о судебном исполнителе с ордером, накладывающим арест на имущество… А идет даже не она, идет к нему сама Любовь, вот такой судебный исполнитель… Она же всего лишь понятой. Эта мысль заставила ее даже присесть на корточки в темноте, почти полной, если не считать смутных пятен света в глубине коридора… А как замечательно было у реки… ей махали флажками баржи, дымовая труба кланялась ей, буксир и толкаемая им баржа пели ей какую-то песенку, да-да, именно ей… А может быть, не ей? Но так было приятно думать, что это ей оказывают такую честь… А может быть, ей сейчас повернуться и уйти? Что это изменит? Какая разница, будет ли с их отношениями покончено ее способом или его способом? Она будет пребывать в уверенности, что это он виноват, а он будет считать, что все погибло из-за нее… А как же нежная страсть?
Силия добралась наконец до его двери. Прислушалась. Ни звука. Но и это ее не обеспокоило, ибо она знала о его пристрастии сидеть продолжительное время не только в темноте, но еще и в тишине.
Силия засунула руку в сумочку – если она нащупает монетку большим пальцем, она зайдет к Мерфи, а если указательным – уйдет прочь. На монетку наткнулся первым указательный палец, и Силия поднялась на ноги, развернулась и уже собиралась уходить, когда из комнаты Мерфи донесся какой-то пугающий звук, насыщенный таким отчаянием, что она, застыв в ужасе, даже сумочку выронила из рук. Мгновенная тишина, а потом – громкое, тяжелое дыхание, вызывающее больше жалости и сострадания, чем самый жалобный стон. Все силы враз покинули ее, и пару мгновений она не могла двинуться с места. Едва только силы к ней вернулись, она овладела собой, быстро наклонившись, нашарила сумочку на полу, подхватила ее и бросилась спасать Мерфи. По крайней мере, она считала, что ее вмешательство спасет ему жизнь. Таким образом, предзнаменование, данное монеткой, отменилось само собою.