Мэри Поппинс возвращается
Шрифт:
— Идите за мной, — позвала Мэри Поппинс ребят и стала подниматься по скрипучим ступенькам.
Достигнув верхней площадки, она постучала в дверь ручкой зонта. Ответа не последовало. Мэри Поппинс постучала снова — на этот раз чуть громче. Опять ни звука.
— Дядя Артур! — крикнула она в замочную скважину. — Дядюшка! Вы здесь?
— Нет! Меня здесь нет! — донесся изнутри приглушенный голос.
— Как же его может там не быть, если я слышу его голос! — прошептал Майкл Джейн.
— Дядя Артур! — снова позвала Мэри Поппинс и подергала за дверную
— Нет! Меня нет! — произнес тот же голос. — Говорю вам, я вышел! Сегодня второй понедельник месяца!
— О, Боже! Я совсем об этом забыла! — сказала Мэри Поппинс и что было силы дернула ручку. Дверь распахнулась.
Джейн с Майклом увидели большую и почти совсем пустую комнату. Лишь возле одной из стен стоял плотницкий верстак, доверху заваленный самыми разными вещами: фарфоровыми собаками с отбитыми носами, деревянными конями без хвостов, треснутыми тарелками, сломанными куклами, ножами без ручек, стульями без ножек — в общем, всем на свете, что требует починки. Вдоль стен от пола до потолка тянулись полки, которые тоже были заставлены растрескавшимся фарфором, битым стеклом и сломанными игрушками.
Больше ничего и — самое главное — никого в комнате не было.
— О… — разочарованно протянула Джейн, — он и правда куда-то вышел.
Не обратив внимания на замечание Джейн, Мэри Поппинс подошла к окну.
— Сейчас же возвращайся, Артур! На улице дождь, а у тебя прошлой зимой был бронхит!
И в следующую минуту изумленные Джейн с Майклом увидели, как Мэри Поппинс, ухватившись за длинную тощую ногу, свешивающуюся над подоконником, втянула в комнату высокого, худого человека. Казалось, тот был чем-то сильно опечален.
— Стыдно! — сердито сказала Мэри Поппинс, одной рукой продолжая крепко держать человека за ногу, а другой захлопывая окно. — У нас для тебя важная работа, а ты себя так ведешь!
— Вряд ли я смогу вам помочь, — извиняюще произнес дядя Артур, вытирая глаза большим носовым платком. — Я же сказал — сегодня второй понедельник месяца!
— И что это значит? — поинтересовался Майкл.
— Ах! — воскликнул с чувством мистер Навыворот и крепко пожал Майклу руку. — Как любезно с вашей стороны спросить меня об этом! Очень, очень любезно! — он замолчал и снова вытер платком глаза. — Видите ли, дело в том, что каждый второй понедельник месяца у меня все идет не так, как надо.
— А что именно? — спросила Джейн, чувствуя, что в ней просыпается жалость к дяде Артуру.
— Ну, например, сегодня! — охотно принялся он объяснять. — Сегодня как раз второй понедельник месяца. А поэтому, когда я захотел остаться дома (у меня скопилось очень много всякой работы), я автоматически очутился снаружи. А если бы я захотел куда-нибудь выйти, то, вне всяких сомнений, сидел бы дома.
— Ясно, — сказала Джейн, про себя решив, что ей этого, видимо, никогда не понять. — И поэтому вы…
Мистер Навыворот кивнул.
— Я услышал ваши шаги на лестнице, и мне еще больше захотелось остаться дома. Но как только это произошло, я мгновенно очутился
Он тяжело вздохнул.
— Конечно, такие вещи происходят не весь день, а только между тремя и шестью часами. Но все равно это просто ужасно!
— Представляю! — посочувствовала Джейн.
— Но это еще не все! — жалобно продолжал дядя Артур. — Например, если я хочу подняться по лестнице наверх, то сразу же начинаю спускаться вниз! Кажется, только что свернул направо, а оказывается, что налево! Если отправляюсь на Запад, то непременно пойду на Восток!
Дядюшка громко высморкался.
— А хуже всего то, — сказал он, и его глаза наполнились слезами, — что меняется и мой характер. Глядя на меня, трудно представить, что именно сейчас я счастлив, как никогда!
И действительно — дядя Артур выглядел таким расстроенным, что у Джейн с Майклом появились сомнения, умеет ли он вообще смеяться.
— Но почему? Но как? — удивился Майкл.
Но мистер Навыворот лишь печально покачал головой.
— Ах! — вздохнул он обреченно, — я должен был родиться девочкой!
Джейн с Майклом переглянулись, недоумевая, что он хочет этим сказать.
— Видите ли, — поспешил объяснить дядя Артур, — моей маме очень хотелось, чтобы родилась девочка. А когда на свет появился я, то выяснилось, что я не девочка, а мальчик. Думаю, не надо объяснять, что произошло это как раз во второй понедельник месяца…
Дядя Артур снова принялся всхлипывать и сморкаться в носовой платок.
Джейн ласково дотронулась до его руки. Он с благодарностью посмотрел на нее, но лицо его оставалось все таким же печальным.
— Работать, — всхлипнул он, — нет никакой возможности! Вы только посмотрите!
И он указал на одну из самых длинных полок.
Глаза Майкла и Джейн расширились от удивления. Они увидели, что всю полку занимали сердца самых разных цветов и размеров — треснутые, переломленные напополам или вовсе разбитые вдребезги.
— Все это нуждается в срочном ремонте! — мрачно сказал дядя Артур. — Вы даже не представляете, как люди сердятся, если я вовремя не отсылаю сердца обратно! Они расстраиваются из-за них больше всего! А я не могу приступить к работе, пока не пробьет шесть часов! Если я начну раньше, они будут испорчены, как и вот эти вещи!
Он кивнул на другую полку. Повернув головы, Джейн с Майклом увидели, что она доверху забита неправильно починенными вещами. Фарфоровая Пастушка была разлучена со своим фарфоровым Пастушком и сжимала в объятиях вместо него свирепого медного Льва. Игрушечный моряк, которого кто-то вытащил из его парусника, был накрепко приклеен к расписной фарфоровой тарелке. А в его паруснике, привязанный за туловище к мачте и закрепленный для верности клейкой лентой, восседал серый плюшевый Слон. Кусочки разбитых тарелок были соединены неправильно, так что рисунок на них разобрать было невозможно. А нога от деревянного коня красовалась на крышке большой серебряной купели.