Меридон, или Сны о другой жизни
Шрифт:
Я пожала плечами и встала. Следовало ожидать, что Данди лишится невинности в очень юном возрасте, и было так же бесполезно помешать этому, как утихомиривать зимний ветер. Может быть, между ними все закончится через пару недель и мои беспокойства напрасны. Когда мы начнем выступать, у них останется меньше времени для этих радостей. Джек ясно дал понять, что он не собирается жениться на Данди, так что все будет в порядке. Посчитав, что они достаточно насладились любовью, я встала и начала подниматься наверх. К тому времени, когда я наконец открыла дверь, они оба успели привести себя в порядок и Джек, сидя у камина, разводил огонь.
Данди кинула на меня косой взгляд и удовлетворенно произнесла:
— Между нами все произошло.
— Я знаю, — сказала я. — Я была на лестнице.
Мы никогда не были обладателями отдельных покоев и почти всегда находились друг от друга в пределах слышимости.
— Ты довольна? — спросила я. — Завела его для удовольствия и теперь забудешь обо всем остальном?
Данди развязала черную ленту, связывающую ее волосы, и они свободно упали ей на лицо.
— Да, как же! — тихо произнесла она и, улегшись на матрац, стала причесываться.
Я смотрела на нее в полном смущении. Своим восклицанием она как бы воздвигла стену между нами. Мы обе знали, как это происходит. Мы с ней могли бы все делать друг при друге, не стесняясь, но вполне успешно при этом скрывать свои мысли.
— Но вы не сможете заниматься этим, когда мы будем на гастролях, без того чтобы Роберт не догадался обо всем, — предупредила я сестру.
Данди откинула копну волос и спокойно улыбнулась мне, ее глаза хранили удовлетворенно-бесстыдное выражение. Она знала, что делает, и была довольна этим.
— Я все обдумала, — ласково сказала она. — Не трусь, Мери, ты вечно кудахчешь, словно старая наседка. У меня еще впереди десять недель.
Я отвернулась от нее и уставилась в огонь. Если бы я была настоящей цыганкой, я могла бы разглядеть в языках пламени подстерегающую нас опасность. Я бы узнала, чего именно я так боюсь. Конечно, Роберт непременно выгонит нас всех, если узнает, что его драгоценный Джек спит с Данди. Ну и что из этого? Полно других трупп, которые с удовольствием примут нас. Данди обладает совершенно уникальным талантом, а у меня есть опыт дрессировки лошадей. Кроме того, нам принадлежат десять гиней (впрочем, теперь уже девять) и пятидесятифунтовый жеребец. Так что голодная смерть нам уже не грозит. Не этот страх сжимал ледяными когтями мое сердце.
Данди может упасть. Этот риск останется навсегда. Несмотря на то, что она хорошо тренируется, высота не пугает ее и Джек хороший партнер. И Роберт поклялся, что они никогда не станут выступать без сетки. А сейчас она, похоже, получила то, чего добивалась. Я не верила, что это любовь. Я понятия не имела, что это такое. Я никогда не видела влюбленных людей. Но Данди будет удерживать Джека при себе, пока он ей нужен.
— Ты все переживаешь, матушка Мери? — насмешливо обратилась Данди ко мне, кончив наконец причесываться и повязывая на шею свежий платок.
Она наблюдала за мной все это время и прекрасно поняла муки, которые отражались на моем лице.
— Да. — И тут я задала самый важный вопрос: — Ты уверена, что старуха научила тебя, как не забеременеть? И правильно сказала, когда для тебя безопасно спать с мужчиной?
— О да, — протяжно ответила Данди, и ее черные глаза засмеялись. — Есть такое время, когда ты совершенно не можешь забеременеть. Есть травы, которые помогут тебе в этом. Я знаю все это. И я даже знаю, когда можно
— Надеюсь, ты этого не захочешь, — мрачно буркнула я.
— Оставить Кэти выступать на трапеции в нарядном розовом платье? — И она хихикнула. — Ты, Меридон, что, с ума сошла?
ГЛАВА 13
Весь февраль простояли сильные морозы, в марте началась небольшая оттепель, но потом опять все замерзло. Роберт заставлял нас работать во всякую погоду, мы вчетвером ужасно возмущались и протестовали, но делали это только про себя. По вечерам мы шили свои костюмы и мастерили упряжь для лошадей. Миссис Гривс, конечно, намучилась со мной и с Данди, поскольку Кэти и Джек оказались гораздо более умелыми, чем мы. Джек занимался этим делом всю жизнь, Кэти была обучена шитью еще в работном доме. Мы же с Данди только портили дешевый шелк, кладя кривые крупные стежки. Время от времени миссис Гривс заставляла нас все распарывать и начинать сначала, так что ткань уже выглядела старой и заношенной от наших рук.
— Выстираем, — спокойно отвечала миссис Гривс на мои жалобы, что костюмы состарились, хотя мы не успели их поносить.
Данди и Джеку оставалось теперь гораздо меньше времени на любовные утехи, хотя они часто предлагали попоить лошадей на ночь и мы с Кэти давали им полчаса на удовлетворение лошадиных и собственных аппетитов, прежде чем, накинув на голову шаль, тоже бежали в конюшню помочь им.
Я не расспрашивала Данди о ее делах, а сама она никогда не заговаривала об этом первой. Я надеялась, что их роман не продлится долго, так как видела заигрывания Джека с Кэти. Глаза Данди смотрели в это время угрожающе, но ее улыбка, обращенная к Джеку, была все такой же ровной и ласковой. За все последние холодные месяцы я заговорила с ней об этом только однажды. Мы были в конюшне, я надевала на пони новую упряжь, а Данди полировала пряжки и чистила медные украшения для лошадей.
— Ты не любишь Джека, — уверенно сказала я.
Она откинула с глаз волосы и улыбнулась мне.
— Да, не люблю, — ответила она. — Не думаю, что кто-нибудь в нашем фургончике очень верит в любовь.
— Тогда зачем это продолжать? — терялась я в догадках.
Данди томно улыбнулась мне, за эти дни она стала медлительной и плавной, как сытая кошка.
— Ах, холодная малышка Меридон, ты никогда не поймешь этого, — сказала она. — Мне нравится то, что мы делаем. Если б это был не Джек, то на его месте оказался бы кто-нибудь другой. Мне нравится прикосновение его губ и рук и то, как он входит в мое тело. И это становится все приятней и нравится мне все больше и больше.
— Но ты не любишь его, — возразила я. — Ты просто ревнуешь его к Кэти.
Данди состроила гримаску.
— Да, может быть, — сказала она. — Если эта потаскушка будет строить ему глазки, она отведает моих когтей. Но он мне нравится, и я хочу его.
— Неужели можно так рисковать ради удовольствия? — спросила я.
В это время один из маленьких пони поднял голову и заржал — оказалось, что мы затянули на нем ремни слишком туго, и мне пришлось ослабить подпругу. На морозе мои пальцы плохо слушались, да и кожа на ремнях была новая и негнущаяся.