Меридон, или Сны о другой жизни

Грегори Филиппа

— За одно представление? — не веря своим ушам, переспросила я.

— Да, — утвердительно кивнул Джек. — И деньги, которые у него получают артисты, потрясающие. Дэвид знаком с ним и рассказал ему о нас. Мой отец прав, Мери: если мы ему понравимся, то наше будущее обеспечено. Он нанимает артистов на целый сезон и платит им золотом. За один год мы заработаем столько, что всю остальную жизнь сможем не работать, если не захотим.

Я сразу же подумала о Вайде. Данди могла забыть о нем, но со мной этого никогда не случалось. Мои сны пугали меня, но они становились все яснее и яснее. Вайд не мог

быть далеко, я точно знала это. Каждое утро я предчувствовала, что следующий наш переезд приближает то, что я ждала всю жизнь. Там росли такие же деревья, небо было такого же цвета. Если Вайд недалеко и его можно купить… Я оторвалась от своих мыслей и повернулась к Джеку.

— Как у тебя с Данди? — вдруг спросила я.

— Нормально, — коротко бросил он. Затем оглянулся и посмотрел на меня почти умоляюще. — Ну и время ты нашла для своих расспросов, Мери. В любую секунду может появиться мой отец, да и этот человек здесь. У нас с ней все как обычно. Мы хотим друг друга, как две собаки во время течки, а потом разбегаемся. Она редко нормально и мирно говорит со мной, а я… я хочу ее так же сильно, как ненавижу. А сейчас оставь это, Мэри, спроси лучше ее. Я стараюсь даже не думать об этом.

Ри открыл двери, и вся стайка пони ворвалась внутрь. Джек схватил двух первых, я — следующих, а Ри остановил последних трех, считая самого маленького. Мы привязали их неподалеку, и я попросила цыгана накормить их и снять с них упряжь. Сама я побежала переодеваться к следующему выходу. Одновременно со мной отправился и Джек.

Вернулась я первой, в блестящей голубой рубашке и облегающих белых бриджах, точном подобии наряда Джека. Своего номера я совсем не боялась, моя задача была заинтриговать зрителей перед главным выступлением на настоящей трапеции. Но мои ноги были ледяными и все тело болело, будто я упала и ударилась животом. Я едва слышала возбужденные голоса Кэти и Данди, рассказывающих о рекордной распродаже булочек и о ласковом тоне незнакомца из Лондона, когда он сказал: «Нет! Благодарю вас». У меня было странное ощущение, будто я заблудилась в глубоком темном тоннеле, и голоса долетали до меня как эхо, отдающееся от его стен.

— Ты в порядке, Мери? — участливо спросил возвратившийся Джек. — У тебя больной вид.

Я поискала его глазами. Передо мной все слегка кружилось, и его лицо то приближалось, то удалялось.

— Я, кажется, заболела, — едва выговорила я и затем, ощутив знакомый холод в животе, добавила: — И мне страшно.

Рука Джека легла на мое плечо, и я сбросила ее.

— Ну как же, — насмешливо обронила Кэти. — Ты ведь выступаешь на такой опасной трапеции.

Я взглянула в ее сторону сквозь туман, застилавший мне глаза.

— Нет, — слабо отозвалась я. — Дело не в этом.

Глазами я поискала Данди. Тут вышел Роберт и велел Джеку помочь им с Ри установить трапецию.

— Данди! — испуганно позвала я, и тут же ее любимое лицо появилось передо мной и она мягко спросила:

— Что случилось, Меридон? Ты такая бледная, будто увидела привидение. Это мне полагалось бы плохо себя чувствовать, а не тебе.

У меня зашумело в ушах, словно невдалеке находился водопад.

— Почему? — требовательно спросила я. — Почему ты должна себя чувствовать плохо?

Данди откинула

назад голову и рассмеялась.

— Давай я расскажу тебе об этом попозже, — сказала она.

Она замолчала, и я услышала голос Роберта, доносившийся из-за дверей:

— А сейчас, леди и джентльмены, а также наш почетный гость, мы представляем вам вторую половину нашего всемирно известного шоу. На арене Воздушные Акробаты Роберта Гауэра! Первой выступает мамзель Меридон на Своей Трапеции!

— Выходи! — нетерпеливо скомандовала Кэти, открывая для меня дверь.

В образовавшуюся щель я увидела Джека и Ри, укрепляющих сетку на столбах. Джек стоял спиной ко мне, но по лицу Ри я поняла, что беспокоиться не из-за чего, он все сделает на совесть.

Я слышала нетерпеливые хлопки публики, но мои ноги будто приросли к полу. Возвратившийся с арены Джек, поравнявшись со мной, ободрил меня:

— Ступай, Меридон! Пора!

Он подошел к маленькому зеркалу Данди, прибитому на дверях, чтобы поправить волосы.

— Я не пойду, пока ты мне все не расскажешь, — обернулась я к сестре.

Мне показалось, будто я ищу выход из своего тоннеля.

Данди легонько подтолкнула меня в спину, ее лицо светилось торжеством и радостью.

— Иди, пожалуйста, Мери. Ты упряма как мул. — Но поскольку я не сделала ни шага, она, еще раз подтолкнув меня, добавила: — Все будет, как я сказала, Мери. Я поймала Джека и собираюсь рассказать об этом его отцу. Я беременна от него, и это будет внук Роберта, которому все здесь станет принадлежать. А я буду хозяйкой шоу. Я сказала тебе, что сделаю это, и сделала. Я поймала его, и он никуда теперь не денется. Я расскажу ему все после представления.

Круто повернувшись, я схватила ее за руки, но Кэти оторвала меня от нее и вытолкала за дверь. Уже выходя, я краем глаза заметила искаженное ужасом лицо Джека и поняла, что он все слышал. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее улыбку и услышать ее слова: «Я поймала его, и он никуда не денется».

Я беспомощно стояла перед публикой, будто забыв, зачем я здесь. Оглянувшись назад, я увидела, как Джек помогает Ри притворить створку двери, послушный, как всегда, воле отца, велевшего во время выступления держать дверь закрытой.

Я подошла к низкой трапеции, установленной под платформой девушек, и скинула башмаки. Роберт поднял меня, и я на минуту застыла без движения. Но затем я стала выполнять чисто механически все, что было положено.

Я еще не осознала смысла слов, сказанных Данди, и была слишком вымотана, чтобы вдумываться в них. У шоу свои законы и свой непреклонный ритм. И я сгибала и разгибала ноги, подтягивалась, вращалась и, зацепив коленями перекладину, висела вниз головой. Зрители зааплодировали.

Мне казалось, что где-то далеко отсюда одна в пустом доме рыжеволосая женщина ожидает своей судьбы. А здесь я ожидаю своей. У нас обеих высоко поднята голова, и мы улыбаемся. Мои красные ленты развязались и упали мне на глаза. Но они мне не мешали, я медленно погружалась в густой красный туман и не могла ни видеть, ни даже думать.

Спрыгнув с трапеции, я выполнила положенное сальто и, раскинув руки, застыла перед публикой. Мне хлопали очень громко, почти восторженно. Я оглянулась на Данди.