Меркурий в петлице
Шрифт:
Они вошли в салон, сели за стол.
Отделанный пластиком, салон был убран просто и по-морскому изысканно: низкий диван под квадратными иллюминаторами, овальный стол, легкие кресла-раковины. На стене — картина: яркие цилиндры, эллипсы, зигзаги, а рядом старинный барометр в строгом черном футляре.
Сергей стал проверять документы — внимательно изучал широкие тонкие листы — коносаменты, как на флоте называют багажные квитанции.
Они были в полном порядке.
Лейтенант-пограничник просматривал пачку паспортов. Представитель “Инфлота” беседовал с капитаном:
В углу салона на миниатюрном письменном столике стояла игрушка: матрос в широченных клешах и берете с помпоном, сидя в гамаке, растягивал аккордеон. Под гамаком серебрилась крошечная бутылочка рома. И над всем этим — государственный флаг ФРГ.
Корабль все еще слегка раскачивался. И игрушечный матрос в гамаке не переставал качаться.
По морским традициям корабль — частица того государства, под чьим флагом он ходит. Сергей был сейчас в Федеративной Республике Германии. Он не без интереса присматривался к розовощекому капитану, от которого во многом зависит поведение команды на берегу. А Глаузинь как-то рассказывал, что в прошлый раз, когда “Редер” приходил в Ригу, двоим из его команды пришлось остаться на берегу: один был осужден советским судом за изнасилование, другой — кажется, боцман — лежал в больнице после пьяной драки со своими подчиненными.
В салоне шла вежливая неторопливая беседа, говорили на немецком. Все формальности были соблюдены, а таможенный досмотр на иностранных судах, приходящих к нам, не производится.
Сергей посмотрел в иллюминатор: корабль подходил к Экспортному району.
Капитан выдвинул вделанный в стену ящичек, достал бутылку, разлил коньяк по рюмкам:
— Прошу вас, господа…
Представитель “Инфлота” поблагодарил, выпил и стал раскуривать трубку. Лейтенант-пограничник сидел с невозмутимым лицом, словно ничего не слышал. Сергей сказал: “Благодарю”, — и принялся изучать свою записную книжку, а подняв голову, удивился: Глаузинь поднес рюмку к губам.
— Извините, господа, — встал капитан, — я должен отдать кое-какие распоряжения…
Когда он вышел, Глаузинь блеснул очками в сторону Сергея:
— Пригубите. Ничего особенного. А они из-за какой-то рюмки о “железном занавесе” кричат…
Сергей отпил, сердито подумал: “Прямо великосветский раут… Дипломатия!”
Вспомнилось, как в Москве ему сказали: “Товарищ Ястребов, нам рекомендовал вас райком партии. Согласны ли вы стать одновременно и дипломатом и часовым, или, говоря проще, таможенником?”
Он умел увлекательно рассказывать, этот человек, с которым они беседовали. Нет, советский таможенник не скучный чиновник, подозревающий в каждом путешественнике контрабандиста; настоящий таможенник — это тонкий психолог, умный и находчивый страж экономических рубежей страны. Он должен уметь точно и быстро разгадывать махинации “бизнесменов” разного толка: валютчиков, спекулянтов, фарцовщиков — этих современных рыцарей наживы.
Но пока что “дипломатия” ограничивалась вежливыми улыбками, а часовым экономических границ государства инспектор Ястребов только считался — он не раскрыл еще ни одного контрабандного дела…
В салон вошел сухощавый, невысокий моряк, поздоровался и представился: “Старший штурман”.
“Капитан прислал, чтоб не скучали”, — понял Сергей.
Старший штурман разговорился с представителем “Инфлота”. Немецкий язык Сергей знал хуже английского, но понял, что моряк спрашивает, где в Риге филателистический магазин и как связаться с местными коллекционерами.
— Хочу марками обменяться. Не угодно ли взглянуть? Флора и фауна: видите, секвойя… Американский выпуск. А вот крокодил. Думаете, какое-нибудь африканское государство? Вовсе нет — марку выпустило княжество Монако! Не забавно ли? Маленькое княжество выпускает столько марок, что доход от их продажи составляет значительную часть бюджета государства.
У старшего штурмана было несколько марок на обмен. Ему очень хотелось приобрести советскую серию “Покорители космоса”. Можно ли обмениваться марками в Риге? Где? Разумеется, не нарушая правил. Честный обмен — и никакого бизнеса.
“Чудак! — решил Сергей. — Марки — и бизнес… Всюду у них бизнес!”
— А вот, взгляните, прошу! — у старшего штурмана даже лоб покраснел от увлечения. — Очень редкая марка! Выпущена в 1903 году на острове Киттс-Невис, около Америки. Видите, Колумб рассматривает американский берег в подзорную трубу! Но трубу-то изобрели гораздо позднее… — Старший штурман рассмеялся, счастливый. — Курьез!
Вернулся капитан.
Глаузинь многозначительно взглянул на Сергея: “Пора!”
Корабль подходил к причалу.
Сергей встал. Ему опять вспомнилась Брестская крепость, разговор в Москве… Чувствуя на себе взгляды капитана, лейтенанта-пограничника, штурмана, Глаузиня — теплые, настороженные, торопящие взгляды. — он произнес торжественно и значительно:
— Государственная граница СССР открыта — добро пожаловать!
Глаузинь положил на рычаг телефонную трубку, протер очки:
— “Волоколамск” на подходе. Досмотр будем производить здесь, у причала.
Из окна дежурной комнаты были видны только стены портовых складов, но оба уже знали, что у всех причалов насколько хватает глаз стояли корабли.
— Где же он пришвартуется?
— Порт найдет место, — сказал Глаузинь. — Для героев найдет…
— Они спасли в Северном море команду английского танкера, а мы будем их досматривать…
Глаузинь улыбнулся.
— Положено.
Таможенники вышли из дежурной комнаты.
На большой асфальтированной площадке поблескивали лаком новенькие “Волги”, мощные “МАЗы” (такие чистенькие, аккуратные), тракторы “Беларусь”. Громоздились ящики разных размеров — на них было написано: “Рио-де-Жанейро. Советская промышленная выставка”.
“Волоколамск” встал борт к борту с пароходом “Буг”. И чтобы попасть на него, нужно было сначала пройти через первый пароход.
В кают-компании “Буга” Сергею представилось неожиданное зрелище: несколько женщин сидели на диване и в креслах. Изредка они обменивались одной — двумя фразами.