Меровинги. Король Австразии
Шрифт:
Прежде Гундобальд благоволил к сыну своей бывшей наложницы, которую он некогда подарил Сигизмунду, теперь же, видя, что несчастный принц снедаем завистью и злобой, решил использовать его в своих целях. Для начала хитрый дофин намеревался окружить Годомара «отеческой» заботой, в том числе женской лаской имеющихся в его распоряжении великолепных «жриц Венеры» [94] , а уж затем, войдя в доверие, использовать глупца для исполнения своих коварных замыслов.
Одновременно с приглашением Годомара в Иер-сюр-Амби Гундобальд с помощью верного человека из Рима приобрел быстродействующий яд. Теперь дело оставалось
94
Жрицы Венеры – девушки, исповедовавшие культ богини Венеры, широко распространенный в дохристианском Риме. Жрицы Венеры предавались любви с мужчинами прямо в храме перед алтарем богини – в этом и заключалось их служение. В храм набирали совсем юных девочек и потом специально обучали их всем сексуальным премудростям.
Дядя с племянником возлежали на подушках подле бассейна в ожидании «жриц Венеры». Те не заставили себя долго ждать: впорхнули в помещение купальни в соблазнительно легких прозрачных туниках, благодаря чему тотчас вызвали у мужчин желание обладать ими.
– На правах гостя выбирай любую, – радушно предложил хозяин, указав глазами на юных прелестниц. – Впрочем, они все хороши: каждая из них способна доставить мужчине божественное удовольствие. Признаться, сам я предпочитаю иметь дело сразу с двумя, причем желательно в бассейне: одна обвивает тебя ногами спереди, а вторая ласкает сзади… Ну что, остановил уже на ком-нибудь свой выбор?
Годомар приподнялся с подушек, рассматривая девушек откровенно, словно товар.
– Да, – ответил он после недолгой паузы. – Причем тоже желаю развлечься сразу с двумя: вон с той белокурой милашкой и той, что в голубой тунике…
Гундобальд одобрительно хмыкнул. Уж он-то знал, что его «жрицы» – непревзойденные умелицы в своем деле. Следовательно, непременно доведут Годомара до блаженного исступления, а уж потом можно будет поговорить с ним и о деле.
По окончании оргии дядя с племянником остались в бассейне: нежный цветочный аромат действовал успокаивающе. Девушки же, наполнив чаши вином и подав их мужчинам, по жесту Гундобальда удалились. Дофин начал разговор издалека:
– Как здоровье нашего короля Годегизила?
Лицо Годомара передернулось, что, конечно же, не ускользнуло от внимания собеседника.
– Благополучно, – сухо ответил принц и припал к чаше.
– А как поживает его сын Сигирих? – не унимался Гундобальд.
Годомар вновь скривился: видно было, что благополучие родственников застряло у него костью в горле.
– Дорогой племянник, – вкрадчиво полюбопытствовал тогда Гундобальд, – а ты, случаем, не примеривал, пусть мысленно, бургундскую корону на себя?
– И не раз… – буркнул тот в ответ, хмурясь.
– А ведь я мог бы помочь тебе завладеть ею, – как бы невзначай обронил дофин.
Глаза племянника вожделенно загорелись.
– Поднять мятеж? Не выйдет, дядя. Годегизил весьма популярен при дворе и в армии. Особенно после того как пять лет назад разбил тюрингов на приграничной территории.
– Ну-ну, к чему такие сложности? Можно устроить все иначе: Годегизил просто тихо и спокойно умрет в своей постели…
– Яд?!
– Я всегда считал тебя умным и проницательным, мой дорогой племянник!
– И как же я сам раньше не догадался? – задумался Годомар. Но мгновением позже встревожился: – Однако где ж этот яд раздобыть, дядя? В Бургундии, как известно, подобный товар не сыщешь ни на одной ярмарке…
– Не переживай, я уже обо всем позаботился: приобрел яд отменного качества – ни вкуса, ни запаха. Человек просто умирает спустя несколько дней от головных болей и желудочных спазмов.
– О, дядя! Чем я смогу отблагодарить тебя?!
– Сделаешь меня своим камерарием, и только.
Годомар радостно закивал, сам еще не сознавая, что по собственной воле отдает все сокровища и богатства Бургундии в руки интригана.
В Шалон-сюр-Сон Годомар вернулся не один – с щенком чирнеко, радушно подаренным ему дядей. Животное тотчас облюбовало лежащую на полу в покоях нового хозяина волчью шкуру и безмятежно разлеглось на ней, наслаждаясь комфортом, а Годомар тем временем попытался собраться с мыслями: «Подсыпать яд будет непросто… У отца, помнится, был специальный человек, который первым отведывал все кушанья… А есть ли, интересно, таковой у Годегизила? Или проще подкупить слугу, как посоветовал дядя? Но кого?..»
…Со дня возвращения в Шалон-сюр-Сон прошел уже месяц, однако все оставалось по-прежнему: иссушаемый злобой и завистью Годомар до сих пор пребывал в мучительных раздумьях, каким образом отравить старшего брата, не вызвав при этом подозрений в свой адрес.
Наконец в голову пришла простая, но, на взгляд принца, вполне действенная мысль: подбросить мешочек с ядом в покои Сигириха, сына и прямого наследника Годегизила, после чего пустить слух, что Сигирих намерен избавиться от отца, дабы самому стать королем. Годомар даже затрясся от возбуждения: настолько идеальным показался ему собственный план.
Глава 8
В устье Сены вошли пятьдесят кораблей с резными красными драконами на носах. Каждый кнорр [95] был до отказа заполнен воинами, жаждавшими кровавой битвы и, как следствие, богатой добычи.
Когда корабли достигли предместий Руана, высадившиеся на берег викинги, вооруженные мечами, топорами и эйнармами [96] , быстро расправились с немногочисленным франкским гарнизоном и приступили к грабежу и беспощадному истреблению мирного населения. Город и прилегающие к нему селения опустели менее чем за сутки.
95
Кнорр – корабль викингов.
96
Эйнарм – метательное орудие, применявшееся при штурме крепостей (в переводе означает однорукий).
Воодушевленные успехом викинги, оставив отряд для охраны кнорров, двинулись вглубь франкских территорий, но встречающиеся на пути селения были уже безлюдны: предупрежденные соседями селяне забрали из домов все ценное и скрылись в лесу. Поняв, что преследовать крестьян-беглецов в бескрайних лесах бесполезно, конунг Свингерсон, возглавлявший отряд викингов, отдал приказ возвращаться к реке. В этот момент из лесных дебрей неожиданно выскочили франки, вооруженные францисками и римскими копьями-пилумами, вдобавок превосходящие захватчиков по численности. Завязалась кровавая сеча. Викинги, огласив окрестности свирепым боевым кличем, ринулись на франков, те в ответ метнули в них град копий. Однако вражеские воины ловко перехватывали копья на лету и поражали противника его же собственным оружием.