Мертвая хватка
Шрифт:
– Я должен запросить свой центр! – защищался Рашид.
– Сначала мы его грохнем во избежание осложнений, а потом и запросишь, – буркнул я, мысленно матерясь как сапожник – ни хрена себе помощничков мне прислали!
Нет, я точно был прав, когда сравнил нашу операцию с театром, где играют не только актеры, но и зрители. Похоже, об "Альянсе" не знают только французские клошары и принцесса Диана.
– Ну что? – нетерпеливо спросила Кей.
– Я тебе уже сказал – в расход!
– Обыскать?..
– Потом. И держись от него подальше. Чтобы не учудил какой-нибудь фортель.
– Есть! Эй, ты, руки за голову! – приказала Кей таким ледяным голосом, что даже я поежился. – Кругом! Шагай…
– Его нужно допросить! – выкрикнул совсем обалдевший араб.
– Зачем? – Нет, мне эти горе-помощнички уже надоели; а что же будет дальше?
– Чтобы он рассказал, на кого работает… и вообще… – совсем тихо ответил Рашид, вконец сбитый с толку.
– Так он тебе и скажет. Да и на хрен нам его откровения? Что он может сообщить нового? Азраил всего лишь "крот". Чьи-то глаза и уши в вашей корзине.
– Волкодав, клянусь Аллахом, я именно тот, за кого себя выдаю. – Удивительно, но Азраил слегка улыбался; он что, принимает меня за большого шутника? – Но если ты так сильно хочешь меня пристрелить, то помешать твоему намерению я не в силах. Так что или поверь мне, или делай свое дело.
– Кончай болтать! – прикрикнула на него Кей. – Вперед!
Азраил сокрушенно покачал головой и молча пошел к скалам. Черт возьми, мне все-таки нравился этот человек! Пусть даже он и враг, но достойный; такие производятся лишь в штучном исполнении. Себя я тоже считал нестандартным, а потому испытывал к турку нечто похожее на братское участие.
А что, если?.. Интересный вариант… Стоит попробовать. Ведь спешка нужна только в двух случаях: на чужой жене и при ловле блох.
– Кей! – позвал я девушку. – Остановись!
– В чем дело? – спросила она, не спуская глаз с турка.
– Давай его сюда.
– Зачем?
– Много вопросов задаешь, – отрезал я.
– Слушаюсь. – Кей нехотя повернула обратно; Азраил с отрешенным видом шел и глядел, как мне показалось, в небо.
– Освободи карманы, – сказал я ему вполголоса.
Он молча повиновался.
Пистолет, запасные обоймы к нему, носовой платок, расческа, бумажник, мелочь, блокнот и авторучка. Все. Негусто.
– А теперь раздевайся.
Он взглянул на меня исподлобья и начал снимать пиджак.
Это был старый трюк асов разведки. Человеческая психология – странная штука. Ко-гда он одет, то ему кажется, что шмотки – почти броня, под которой скрыты все его тайны, панцирь, предохраняющий от злого умысла, в том числе от ножа и пули. Наверное, все эти иллюзии вползли в гены в очень древние времена, когда наброшенная на плечи пещерного человека медвежья шкура защищала от когтей леопарда или рыси, а иногда и от примитивного копья с каменным наконечником. Когда же человек обнажен, он обычно теряет уверенность в себе, становится морально уязвимым, а нередко и вообще теряет голову – не от стыда, а от дурных предчувствий. В нашем случае я намеревался довести Азраила до критической черты, выражающейся у нелегалов, попавших в безжалостные руки, стремлением немедленно использовать "ампулу милосердия" с быстродействующим ядом, чтобы избежать допросов с пристрастием, – как ни готовь себя к боли, она всегда превосходит все ожидания; только в кино герой мужественно выносит все пытки, не выдав врагу некую сногсшибательную тайну. Хотя о чем может знать обычный "полевой" агент? Он всегда лишь кусочек мозаики, монтируемой его боссами.
Если честно, я вовсе не хотел, чтобы Азраил погиб от моей руки. Пусть уж лучше он сам примет яд и избавит нас от жестокой необходимости ликвидировать его во избежание полной "засветки" операции.
Кей ничего не понимала. Она с недоумением посматривала в мою сторону, держа турка под прицелом. Эх, девочка, девочка, тебе сейчас нужно следить не за мной, а за своим подопечным…
Азраил не оправдал моих надежд. Он разделся до плавок и стоял в ожидании, что я прикажу снять и их. Да, турок был мудр и опытен. Такого на мякине не проведешь. Или он и впрямь говорит правду, или…
Я не стал гадать. Уж коль вляпались мы по милости наших политиканов в дерьмо, так не стоит усугублять свое положение – оно и так оставляет желать лучшего. Придется рискнуть.
– Обыщи… – буркнул я Кей, кивнув на одежду Азраила.
Минут через пять Кей отрицательно покачала головой. Так я и предполагал: ни закладок, ни ампулы с ядом она не нашла, хотя самым добросовестным образом прощупала каждый шов. Осматривать полость рта на предмет пломбы со смертоносным вместимым я не стал – есть предел даже в таких неприятных обстоятельствах. Что поделаешь, нужно давать задний ход. И после этого наши игры станут и впрямь самоубийственными…
– Одевайся, – коротко бросил я турку. – Верни ему оружие, – приказал я Кей.
– Почему?!
– Отныне, – я обратился к Рашиду, проигнорировав крик души моей "половины", – он будет твоей главной проблемой. Решайте ее сами. Пусть не только у меня голова будет болеть по этому поводу.
– Да, но… – Египтянин хотел еще что-то сказать, но тут же захлопнул рот.
А что скажешь? Он и сам понимал сложность положения. Я не думаю, что руководителем группы арабы направили человека без году неделя в разведке.
– Тэшэккюр эдэрим [44] … – поблагодарил меня Азраил и понимающе улыбнулся.
– Извини… – Я испытующе буравил его взглядом. – Надеюсь, ты понимаешь.
– Понимаю, – охотно согласился турок.
– Радуешься, что остался жив?
– Еще бы…
– Радуйся, да не сильно. Когда-нибудь удача может помахать крылышками. Короче – если ты не тот, за кого тебя считают твои работодатели, я займусь тобой лично. Но тогда на быструю смерть не надейся.
– Учту. – Азраил был очень серьезен.
44
Спасибо (тур.).
– А теперь прошу к столу. – Разложенные на бумажной скатерти припасы выглядели весьма соблазнительно, и я поневоле сглотнул слюну. – Заодно и обсудим наши дела…
Киллер
Дон Витторио выглядел так, как и должен выглядеть дон. Грузный, с явно выраженным брюшком, он сидел в кресле за огромным письменным столом, как ожившее изваяние благополучия и богатства. Большие черные глаза итальянца блестели маслянисто и холодно. Толстые пальцы, унизанные перстнями, и массивная золотая цепь на бычьей шее подчеркивали его типичность – таких ублюдков и на моей родине хватало; по-моему, они составляли какой-то отдельный генотип человечества и происходили не от обезьяны, как настаивал Дарвин, а от безмозглого мастодонта, готового сожрать и вытоптать все, что только встретится у него на пути.