Мертвая хватка
Шрифт:
Рой усмехнулся.
— Врач строжайше запрещает ворочать тяжести, ясно?
Клио отмахнулась:
— Ясно. Воспользуюсь автопогрузчиком. — И улыбнулась. — Не бойся, со мной Даррен. Уолтер приболел.
Заговорила рация охранника у ворот.
— Сэр, вас тут кто-то спрашивает, говорит, вы его ожидаете. Э-э-э… Кевин Спинелла…
Разумеется, Грейс его ожидает, как ожидает трупную муху. Пришлось пройти за угол к барьеру, где стоит Спинелла, маленький, тощий, воротник бежевого макинтоша поднят, как у сыщика в кино, крысиные зубы жуют резинку,
— Доброе утро, суперинтендент!
Грейс постучал по часам:
— Фактически день. — И укоризненно взглянул на репортера: — Не в ваших привычках опаздывать.
— Ха-ха, — усмехнулся Спинелла.
Грейс вопросительно на него посмотрел, однако промолчал.
— Тут у вас труп в фургоне.
— Удивительно, что только сейчас прознали. Я здесь уже не один час.
Спинелла сохранил невозмутимое выражение.
— Итак, что скажете?
— Возможно, меньше, чем вы, — бросил Грейс.
— Есть вероятность, что это Ивен Прис?
Логичное предположение? Или кто-то из членов команды успел стукнуть гаду-репортеру?
— Действительно, в фургоне тело, только оно пока не опознано, — ответил он.
— Есть вероятность, что это фургон, объявленный в розыск?
Рой увидел Надюшку Де Санча в комбинезоне и белых бахилах, направлявшуюся к ним с большой черной сумкой в руках.
— Утверждать слишком рано.
Спинелла сделал пометку в блокноте.
— Сегодня десятый день после происшествия. По вашему мнению, следствие на верном пути в поисках машины и водителя?
— Нас очень радует отклик общественности, — соврал Грейс. — Но еще раз хотелось бы попросить тех, кто видел в районе Саутвика белый фургон между шестью утра понедельника двадцать шестого апреля и восемью вечера вторника, двадцать седьмого, связаться с нами или сделать анонимный звонок «Борцам с преступностью». Назвать номера?
— Знаю, — кивнул репортер.
— Тогда пока все, — сказал Грейс, молча кивнув патологоанатому и сигнализируя жестом, что сейчас ее догонит.
— Может, окажете любезность и сообщите, когда опознаете тело и установите, что это искомый фургон? — продолжал гнуть свое репортер.
— Очень остроумно, — ответил Грейс.
Надюшка расписалась в регистрационном журнале и нырнула под ленту, которую перед ней поднял суперинтендент.
— Патологоанатом министерства внутренних дел? — уточнил Спинелла. — Похоже, расследование убийства продолжается.
Грейс окинул его уничтожающим взглядом.
— Должно быть, иначе себя чувствуешь, когда узнаешь последним? — издевательски бросил он и повел Надюшку Де Санча в сторону причала, подальше от глаз журналиста. Там он ее оставил, зная, что она любит работать в одиночестве, и вернулся в теплый фургон поисковой бригады к Клио и компании.
Через полчаса Надюшка заглянула в ним.
— Рой, хочу вам кое-что показать.
Грейс влез в анорак и последовал за ней к белому фургону. Она остановилась у открытой водительской дверцы.
— Думаю, случайную
Рой вопросительно посмотрел на нее.
Надюшка указала на маленький цилиндрический предмет, которого он раньше не заметил, прикрепленный к солнцезащитному козырьку перед креслом водителя.
— Видите? Цифровая подводная камера… с передатчиком. Включена, хоть батарейка села.
Грейс нахмурился и в то же время огорчился, что сам упустил такую важную подробность. Как можно было проглядеть, черт возьми? С дюйм в диаметре, длиной три дюйма, в темно-синем металлическом корпусе. Зачем она тут? Прис сам себя снимал?
Надюшка прервала его размышления, указав на руки мертвеца.
— Мертвая хватка в результате окоченения, верно?.. — лукаво взглянула на суперинтендента.
Грейс кивнул.
Надюшка протянула руку в голубой латексной перчатке, приподняла алебастрово-белый палец мертвеца. Кожа подушечки, похожая на волдырь, осталась на руле.
— Для подтверждения необходимы кое-какие лабораторные анализы, но, по-моему, пальцы приклеены сверхпрочным быстродействующим клеем. Наподобие «Суперглю».
55
Зуб сидел в своем номере перед ноутбуком, потягивая кофе и редактируя видеозапись последних минут жизни Ивена Приса. Дымовой детектор на потолке заклеен, пачка сигарет и пластиковая зажигалка лежат рядом с блюдцем, используемым вместо пепельницы.
Одна камера в часах у него на запястье, другая установлена в фургоне. Фильм еще в черновом варианте, который предстоит подправить. Начинается с картинки, снятой из салона машины ночью на краю причала. Справа швартовая тумба. Виден Прис за рулем, явно без сознания, с заклеенным пластырем ртом.
Потом интерьер. Крупный план Приса в грязной белой футболке, пристегнутого ремнем безопасности. Он открывает глаза, как бы просыпаясь, полностью сбитый с толку, ошарашенный. Смотрит на руки, лежащие на руле, не понимая, почему они не движутся.
Начинает дергаться, старается оторвать. Понимает, что что-то не так, глаза лезут на лоб от ужаса. В кадре появилась рука, сорвала с губ липкую ленту. Прис взвизгнул от боли, повернул голову, заговорил с кем-то невидимым. Тон наглый, но в нем слышен страх.
«Ты кто? Чего делаешь? Ты чего, мать твою?..»
Хлопнула водительская дверца.
Опять вид из салона — панорама вдаль со стороны водителя. За задним стеклом в кадр въезжает автопогрузчик, которым управляет некто в низко надвинутом капюшоне, вилка подхватывает зад машины, продвигает на несколько дюймов вперед, постепенно подталкивает к краю причала.
Фургон нырнул, передние колеса ухнули вниз, задние заскрежетали по каменным плитам.
Опять интерьер. Ивен Прис с выпученными глазами вопит: «Нет!.. Не надо! Чего тебе? Скажи, чего хочешь! Пожалуйста!.. Говори, сволочуга!» Тут он сильно качнулся вперед, повис на ремне, разинул рот в долгом безмолвном крике, будто от страха не мог найти слов.