Мёртвая свадьба
Шрифт:
Освобождая руки, Толик повязал фартук на талии, сдвинув на бок, чтобы не мешал, и полез через забор. Сетка застонала под его весом.
Мяч нашёлся под деревьями. С перепачканным зелёным боком и глубокой вдавленностью. Она рождала непредсказуемость броска. Из-за сдутости мяч и так почти не прыгал, а вдавленность ещё и траекторию сбивала.
Щит дрогнул от первых ударов, грохот разогнал птиц с деревьев. На пятый удар из школы выглянул сторож.
– Так, а ну пошёл отсюда! – крикнул он, грозя кулаком и явно собираясь дойти до сарая, чтобы вернуться оттуда с лопатой или метлой. Мог и косу прихватить.
– И что же ты, паразит, делаешь? – сторож сошёл с крыльца. – Что на себя напялил?
Толик оглядел себя, соображая, что с его одеждой могло быть не так, увидел передник и помчался к забору. Пока лез, помнил, что надо забежать к бабе Свете и поскорее избавиться от фартука, но как только пятки его коснулись земли, забыл об этом. Вместо того чтобы повернуть направо, он перебежал дорогу и повис на ближайшем заборе.
Большой двухэтажный карельский дом с высоким мезонином заметно покосился, но ещё держался бодро. Перед ним был разбит огромный огород с идеально ровными грядками. У дальних сараев грядки охранялись чучелом, наряженным в зелёный резиновый плащ химзащиты, на башке у пугала был противогаз, гофрированный шланг заправлен в карман. Из-под плаща снизу торчали длинные болотные сапоги. На груди висела табличка «Враг не пройдёт» с перечёркнутой вороной.
Толик поднял камешек, бросил, метясь в пугало. Попал по лопухам. Лопухи в ответ шевельнулись, выдавая чьё-то присутствие. Толик пригляделся, разулыбался, спросил:
– Праздник-то в выхи будет?
Лопухи расступились, и из-под них показалась синяя кепка, нахлобученная на светлую голову. Лицо было щедро усыпано веснушками. Это был второй дружбан Толика, Колян Снегирёв.
– Мать репетировать в ДК ушла, значит, будет, – ответил обладатель кепки.
– А говорили – дождь.
Колян задрал голову к абсолютно чистому небу. Небо это разрезали мечущиеся в вышине чёрные стрижи.
– Не, ушла. – Колян вытянул травинку из зарослей между грядок и сунул в зубы.
– Полешь? – Толик кивнул на грядки.
Колян глянул по сторонам.
– Морковку надо, клубнику оборвать, чего-то ещё. До обеда управлюсь. А потом купаться.
– Купаться, – согласился Толик, сползая с забора.
Лопухи скрыли хозяина кепки.
Раз мать Коляна ушла репетировать заонежскую кадриль в ДК, то клуб открыт и там можно раздобыть мяч. Но к мячу надо раздобыть ещё пару игроков, а они до обеда точно будут заняты. Только если к вечеру освободятся. Но вечером в клуб обычно приходит Наташа, а она мяч не даёт. Сразу придумывает задания. Свободен? Беги выполни просьбу.
Толик побрёл к торговому центру и только сейчас заметил, что всё ещё обёрнут в передник. Он стал его снимать, но тесёмка, завязанная на бантик, растрепалась и затянулась. В борьбе с непокорным узлом ему помогла Сонька. Она бежала от углового магазина, куда уже привезли местный чёрный хлеб. Пока она развязывала, сунув буханку под мышку, Толик унюхал запах самого вкусного хлеба во всём Заонежье, отщипнул кусочек. Горбушка хрустела на зубах. Сонька позволила Толику отломить ещё разик, и он немного прошёл вместе с ней, вгрызаясь в поджаренную корочку, и остановился только около площади. За дорожным бордюром начинался небольшой склон, ведущий к Великогубскому заливу могучего озера Онего.
– Про новеньких чего узнал? – спросила Сонька, сворачивая по дороге налево. Толик дальше не пошёл.
– Яблоки по утрам жрут, – ответил Толик и почесал пузо. – Из города, что ли, привезли?
– В магазине купили, – фыркнула Сонька, уходя вверх по проулку.
– Купаться пойдёшь? – крикнул Толик.
– Если мать отпустит, – крикнула в ответ Сонька, не оборачиваясь. – Она с утра тесто на пироги поставила.
– Пироги, – протянул Толик, задумчиво глядя на огрызок хлеба в руке. Сунув горбушку в рот, он полез через бордюр, спустился к берегу и уселся на удачно пристроенное тут бревно, подложив под себя для мягкости фартук.
В затоне стояли коровы. Они мотали головами, отгоняя комаров, и тяжело вздыхали. От воды на Толика единым фронтом шли утки. Трое мелких, ещё пушистых, и одна крупная. Утки недобро смотрели на Толика. Он быстро прожевал остаток горбушки и показал пустые руки. Утки возмущённо закрякали, самая мелкая двинулась на штурм его ноги. Пришлось шевельнуться, показывая разницу размеров. Большая утка зашипела, издала пронзительный кряк, и вся гвардия отступила. Коровы в воде грустно трясли головами и шевелили ушами.
На солнце Толика разморило, он уже подумывал поспать, но тут по дороге к почте прошли новенькие. Увидев их, Толик много что вспомнил. Что сегодня среда, а значит, почта работает. И, наверное, мать пойдёт за пенсией. Что он должен бабе Свете отнести передник. И что надо натаскать воды, если он хочет уйти после обеда купаться, а вечером с целыми удочками отправиться на рыбалку. И ещё что-то там было про огород.
Толик вскочил, отчего утки, устроившиеся около бревна, заполошно вздёрнулись, влетели в воду, перепугав коров. Те заволновались, задвигались, отходя к мелководью. Толик перелез через загородку, дошёл до церкви, а от неё свернул в первый проулок.
Баба Света, высокая прямая старуха, вся облачённая в чёрное, стояла во дворе около бочки с водой и наполняла лейку. Толик обрадовался. Заходить в дом не хотелось. Через забор передаст и сбежит.
– Я фартук принёс! – Толик тряхнул над головой посылкой. Он уже собрался накинуть тряпку на штакетник и бежать, но баба Света разом выдернула лейку из бочки, отставила и пошла к нему.
– Сделала, да? Я думала, из этой тряпки ничего не получится.
Это было начало разговора. Толик вздохнул и сунул руку в щель между планками, нащупывая вертушку.
– Утром сразу и сделала.
Он глянул на фартук, заметил обтёрханный край завязки, непонятно откуда взявшееся зелёное пятно и изрядную помятость. Попытался скрутить передник так, чтобы грязь не сразу бросалась в глаза. Но баба Света смотрела не на передник. На Толика. Он нахмурился, пытаясь припомнить, что натворил за последнее время. Вроде бы ничего.
– Вот, – пихнул он свёрток старухе в руки и отступил.
– Спасибо передай, – баба Света даже не посмотрела, что взяла. Вдруг перехватила Толика за локоть. – А к тебе у меня будет просьба.