Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
Мне так не показалось, но я промолчал.
Сырой землей, гнилым деревом и еще какой-то дрянью пахло просто неимоверно. Как будто тут кто-то червей на рыбалку копал. Однако проход был сухим и просторным, пол ровным и место казалось «нахоженным» — пыль и грязь только по краям, посередине дорожка натоптана. Наверняка где-то рядом выход. Или, наоборот, вход. Куда-то.
Коридор прямой, никаких развилок и ответвлений, так что мы шли быстро, надеясь скорее выбраться из этой нелепой ситуации. Заблудились в подвале, позорники! Через несколько
— Что это за место такое? — удивился Петрович.
— Это Могильники, — обреченным тоном ответил Виталик.
Он уже не стонал и не трясся, но выглядел так, как будто ему тут самое место.
— Не вижу никаких могил, — я обежал помещение лучом фонаря, куда достал.
Квадратные в сечении колонны из брусков серого тесаного камня уходили куда-то в темноту, между ними ничего не было. Тут можно стадионного масштаба концерты проводить, места хватит — только интерьерчик мрачноватый.
— Они дальше, — голос пацана звучал устало и безжизненно, — говорят, кто сюда попал, обратно уже не выходит. А если и выходит, то лучше бы ему тут остаться.
— Суров местный фольклор, — оценил я, — зловещ и страшен. Живые позавидуют мертвым и все такое.
— Уже завидуют. Все тут завидуют мертвым…
— Что это там? — Настя выставила вперед руку со смартом, пытаясь осветить пространство подальше.
— Где?
— Там что-то двигалось. Послушайте!
Мы замолкли. В навалившийся ватной тишине подземелья нарастали странные пощелкивающие шорохи. Что-то протяжно заскрипело. Отличные спецэффекты. С таким зловещим звуком должны отворяться врата ада.
— Мне страшно! — дочка прижалась ко мне, я обхватил ее рукой за плечи.
— Может, какие-то подвижки почвы? — сказал я неуверенно.
Это не прибавило оптимизма — когда ты в подземелье, слова «подвижки почвы» как-то не радуют.
— Вот, опять, смотри, пап! — в свете фонаря что-то мелькнуло, быстро перемещаясь от колонны к колонне. Теперь я тоже это увидел. И это точно не крыса. Ну, я надеюсь. Потому что если это крыса — то ловить таких крыс должны саблезубые тигры. Но они давно вымерли. И как бы нам не последовать их примеру.
— Они пришли за нами, — уныло заблажил Виталик, — это конец…
— Ты можешь о чем-то кроме своего конца думать вообще? — возмущенно шикнула на него Настя.
— Давайте назад, в коридор, — сказал Петрович, — там хотя бы сзади не обойдут…
Я не стал уточнять, кто именно «не обойдет». Мы «организованно и без паники отступили на запасные позиции» — так мои знакомые военные называют поспешный драп. В коридоре успокаивало наличие близких стен, но звуки он как будто усиливал. Из множества шорохов, шелестов и потрескиваний выделился один преобладающий — шурх-шурх-чок-чок-скрип-скрип-чок-чок-шурх-шурх. Похоже на то, как ковыляет на старом протезе одноногий инвалид. Звук отчетливо приближался.
— Скырлы-скырлы, деревянная нога! — похоже, у Петровича те же ассоциации.
— На моей коже сидит, мою шерсть прядет, мое мясо варит! — подхватила словами из той же сказки Настя.
Прозвучало это как-то не позитивно.
Мы шли по коридору, стараясь удалиться от зала с колоннами, но звук за спиной только нарастал. Настин смарт окончательно разрядился, фонарик в нем погас, света стало меньше.
— Тупик! — воскликнул Петрович.
Бежать было некуда — путь закончился квадратной комнатой с кирпичными стенами. Скрип-скрип-чок-чок-шурх-шурх. Черт, как-то и мне страшновато.
— Здравствуйте! — раздался громкий голос. Из открывшейся в стене двери упал прямоугольник электрического света, — вы, наверное, Антон? Мне жена сказала, что вы пошли в подвал искать обрыв.
В ярко освещенном дверном проеме я видел только силуэт, но на всякий случай кивнул.
— Виталий, будь любезен, представь нас.
— Это мой… э… Невзор Недолевич это. Директор «Макара».
— Исполнительный директор, — поправил его силуэт, и не «Макара», а воспитательного общежития номер три. И его отчим. Пойдемте, я покажу вам, где кабель проходит. Вижу, вы тут слега заплутали.
— Петрович, — представился смущенно Петрович.
— Настя, — пискнула Настя.
Нам было неловко — накрутили себя чуть ли не до паники. Кстати, скрип-скрип-чок-чок-шурх-шурх сразу куда-то делись. Удивительно, как влияет на людей темное подземелье.
— Здесь старые подвалы один на другом, — неспешно говорил Невзор Недолевич, показывая дорогу, — планировка очень запутанная, легко заблудиться. Некоторые помещения остались с основания города, с подземелий городского кремля! Живая история!
На потолке горели старые тусклые лампы накаливания без плафонов, но в их свете все выглядело совершено иначе. Обычный подвал обычного дома, никакой мистики.
— Вот здесь кабельный ввод.
— Угу, сейчас, — Петрович по плечи нырнул в стенную нишу с проводами.
— Так, что тут… Ага, вижу… Да… А если так? — забормотал он оттуда.
— Приятно познакомиться с вами, Антон, — светским тоном сказал исполнительный директор, — жена мне много про вас рассказывала.
— Взаимно, — соврал я. Мне он ничуть не понравился. Не люблю людей в костюмах как у гробовщика. Не люблю людей, гуляющих в таких костюмах по мрачным подвалам. Не люблю людей, от которых их приемные сыновья сжимаются и непроизвольно прячутся за мою спину.
— Ага, вот в чем дело, — сказал Петрович, — сейчас у вас все будет. Готово. Электрика — наука о контактах.
— Спасибо вам, — церемонно ответил директор, — я, увы, далек от современных технологий. Откровенно говоря, не вижу в них пользы детям.
— Все яд и все лекарство! — в тон ему ответил Петрович, и на обратном пути они завели долгий, нудный и витиеватый спор двух старперов о молодежи. Директор выступал за традиционные ценности и дисциплину, Петрович — за прогресс и право молодости на ошибки. Соревновались в эрудиции и кидались цитатами. Если бы не приторная вежливость собеседников, получился бы классический интернет-срач.