Мертвая жизнь
Шрифт:
Он подумал, что слух его подводит.
— «Спаси-и-ибо»... — вяло передразнил Жаба.
Он сидел в полушаге от Джека и молчал, хотя все прекрасно слышал. И, казалось бы, самое время ему ляпнуть какую-нибудь чушь, но Жаба молчал.
— Ты ведь не знаешь, отчего он такой мерзкий, — слабо усмехнулась Эни. — А мы потерялись однажды. Совсем. Ни патрульных, ни... вообще никого. Люк один нашли, уже плюнули, что день и охотники, хотели вылезти — но тот не поддавался. Заварили или сверху что-то поставили, не знаю... Но двое суток, Джек, двое суток. Я на тот момент уже неделю ничего не ела, а хотела... Одну крысу смогла поймать — и все. Страшный, жуткий голод, Джек, понимаешь?
— Понимаю.
— И вот... И вот Жаба... Жак мне и предложил.
— Что?
— Пропитание.
Эни смотрела на Жака, Жак — на то место, где должны были быть его колени.
— Оттого он и злится, когда я не ем. Ему жалко... А я не могу. После того — тем более.
— Да мне не жалко, — буркнул Жак, не поднимая взгляда. — То есть... Жалко, но не слишком. У меня она одна была, решил — а чего б вторую не того... Для равновесия, хе-х, для балансу и гармонии, хе-х... смешно ж, ну...
— А я думал, — произнес Джек, — он сам их сожрал.
— Мне не жалко, — повторил Жаба, не замечая его слов. — Только ты бы... хоть помогла бы сегодня. Джек меня на спине тащил, хоть и терпеть не может, а ты... А, да плевать! — он хлопнул себя по бедру и нахмурился. — Слушайте, я вот тут тоже сочинил! Как Айзек, и в тему, вот...
С голодухи и непрухи
Себе ухи оторву,
Хрящ — нажористая штука,
Пожую, переживу!
Эх, мёртвая жисть,
Не лежалось — так вертись!
Джек и Эни молчали. Да и все остальные — тоже.
— Круто же, да? — Жаба выглядел совсем уж несчастным.
— Жак... Жак, если я скажу, что жалела об этом и ждала вашего возвращения, ты поверишь? — серьезно спросила Эни. — Жак... Если бы ты умер во второй раз, я стала бы мстить за твою смерть. Как за свою собственную. Веришь?
— Нет, — отрезал Жак. — Не верю. Дура ты, Эни.
— Спасибо, Джек, за то, что вытащил этого осла.
— Спасибо, Эни, — прошептал Джек, когда она уже ушла. — Спасибо, Эни... Жак! Жак-Персиваль, Жаба ты моя, дружище, я понял! Я понял, почему Роб в меня выстрелил!
— Ну и? Просветишь?
Жак смутился, Джек не сразу понял причину — в запале он назвал его другом. Но Джеку было уже плевать.
— Расскажу... Сейчас... Сейчас все должно сложиться.
Ведь не зря память подсовывала эти обрывки — самое важное. Эни стала связующим звеном между его смертью и этим жутким посмертием. Она сказала, что стала бы мстить... И та мысль, пришедшая при взгляде на мертвого старика, мысль о худшей, более жестокой мести — она тоже оказалась совсем не случайной.
— Просто я... — Джек закрыл глаза и признался: — Просто я убил его отца. Зомби.
— Чего-о-о? Джек, я, конечно, охотником не был, но и то знаю — таких понятий у вас и не существует. Ну... это же глупо — отец его бы и сожрал, если б голодному на глаза твой Роб попался.
— Но ведь и ходячие мертвецы, Жаба, не должны бы заботиться о своих, когда их можно съесть, — заметил Джек.
Жак не нашел, что ответить, когда поглядел на ноги.
Вот потому-то, что его отец стал зомби, Роберт и решил не оставлять город. Объяснял свою логику — не сберег отца, но может сберечь десятки других людей.
«Папаша бы одобрил, Джеки... Он у меня тот еще добряк был. И весе-е-елый, все его любили... Он бы одобрил».
Глупое убийство? Без керосина и спичек?.. Но Джек бы тоже мстил подобным образом — заставив прочувствовать на собственной шкуре ту жизнь, какой жил убитый... Жестокая справедливость.
И все же Джек не мог так просто этого оставить. Он не хотел, не хотел становиться ходячим мертвецом, да и отца Роба убивал не из прихоти, а ради того, чтоб сохранить свою жизнь... Наверняка. Здесь Джек все же не был уверен до конца — ведь последний фрагмент ускользал.
Само убийство. Как он это сделал? Ведь не мог, не мог забыть такое нужное, такое важное...
— Э, а чего опять невеселые? От охотничков ушли, а вы все смурные, чего так?
— О, опять Айзек петь начнет, — Жаба пододвинулся к Джеку и вновь уставился на свои ноги.
— Эй, ну-ка, подруга, выше нос! И ты не кисни... Микки, верно? Ах, ты ж, опять я все забыл... Сейчас-сейчас вспомню. Роб, да? Нет? Ну чего ж мне тебя постоянно Робом назвать хочется?..
Джек рухнул на пол.
Джек отвернулся к стене, подтянул колени к груди и прикусил губу по старой привычке.
И откусил кусок собственного мяса, и проглотил.
И закрыл глаза.
Не мог забыть.
С самого начала — помнил.
«— Но он же...
— Да труп он уже, Роб! Труп! Обливай!
— Проклятье!
— Роб!!!»
И еще:
«— А он смотрел... Как живой смотрел...
— Прости. Может, мне и не стоило так...
— Ты прав был. Все в порядке. Больше такого не повторится, слово даю... Ну, Джеки, слушай, что тут в голову пришло... Теперь-то его сразу можно будет узнать, ага?
— Не шути. Не получается, так и не надо. Это правильнее будет».
***
— А ты всегда знал, что правильно, да, Джеки? — хрипло спросил Роберт, когда зомби его разбудил.
Роб спал в одежде, лежа поверх одеяла. Дом — квартира в многоэтажке на отшибе. Лестница и площадки завалены хламом, на каждом этаже баррикады — чтоб услышать шум в случае чего. И уж точно никаких возможных путей, кроме как через дверь. Ключ — под битыми вазами и сломанными стульями на лестничной клетке. Джек помнил.