Мертвая зона
Шрифт:
Тут-то бред и начался со всех сторон.
Должна быть причина, и очень серьезная, из-за которой «Ландскнехты» уперлись насмерть, захватив Абуджу и превратив ее центр в укрепрайон. Впрочем, это еще можно смоделировать: им что-то пообещали, они чего-то ждали и тянули время... Но поди ответь, зачем встала на дыбы «Кибернетика», — и вместо шаблонной операции по осаде города началась эпическая битва на взаимное уничтожение, когда несколько ЧВК дружно забили болт на любые писаные и неписаные законы современной войны.
Справедливости ради отметим, некоторые правила они никогда не соблюдали, иначе не могли бы нормально
Последний раз такое случалось в шестнадцатом веке, когда немцы и швейцарцы объявили друг другу «злую войну». Но тогда все знали, в чем повод: эти разгромили и вырезали обоз, те ответили асимметрично, первые еще усугубили, вторые сказали, что раз такое дело, больше пленных не берут; и понеслось — энтузиазма хватило на сто лет.
А сейчас двадцать первый век, на каждом столбе камера, в любом сортире микрофон, — и ничего вообще непонятно.
В черновых пресс-релизах для служебного пользования, так и не дошедших до СМИ, написано, что столкновение в Абудже — история про соблюдение кодекса ЧВК. Но кто знает, не было ли это историей про устранение конкурентов, банальным хозяйственным спором за будущие контракты. Всякое может случиться, если контракты намечаются действительно большие, а поспорили из-за них люди, привыкшие решать проблемы силовым путем.
Если совсем удариться в конспирологию — «Ландскнехты» были на тот момент совершенно белой вороной в общей структуре частного военного бизнеса. Они знали, что их никто не любит, и как раз доросли до той грани, когда крупная ЧВК переходит в новое качество, заявляя и отстаивая (если нужно, с боем) собственное мнение и индивидуальные правила игры. Попутно она ищет себе в качестве опорной базы подходящую страну. Для ближневосточных клиентов манеры «Ландскнехтов» слишком развязны, зато для нигерийцев и их деловых партнеров — в самый раз. У «Ландскнехтов» и руководство было из африканеров, они бы тут вписались как родные. А нужен ли Кипру новый центр силы в Африке, в двух часах лёта? Надо ему, чтобы Африка начала самоструктурироваться, когда ее столько лет аккуратно дробили на мелкие кусочки, не способные отбиваться от Сил Добра? А ведь «Ландскнехты», хотя бы в силу техничности и отмороженности, могли круто повернуть судьбу континента, даже оставшись в половинном составе. Они скорее выиграли, отпустив своих несогласных. От них ушла пара небольших дочерних компаний, а все остальные были субподрядчики, чужие в общем-то люди... Основной костяк забрался в центр Абуджи и начал строить укрепрайон. Чего они ждали? На что надеялись? А если и правда кто-то обещал им континент на блюдечке? Африку на откуп, а?
Кто знает, тот не скажет.
Какой смысл? Где тут выгода? По итогам все оказались в полной заднице, весь институт частных военных компаний, и за компанию — Институт Шрёдингера, простите каламбур.
А ведь был какой-то смысл. Только его трудно уловить, когда все умерли,
Логично предположить, будто смысл — это чтобы всех в задницу.
И можно вычислить конкретных выгодоприобретателей.
Но как показывает опыт, такие коварные многоходовые планы не срабатывают на планете Земля. Вот чтобы все бесславно, прахом и наперекосяк — это у нас сколько угодно.
***
А ведь между прочим, если бы сценарий «Битвы Негодяев» пошел в дело, никто бы потом не терялся в догадках, откуда у Йобы ствол и какого он калибра.
У Йобы были бы фан-клубы по всему миру.
И весь мир заливался бы слезами, глядя, как горит Абуджа.
А Леха Филимонов никогда бы не узнал, каково там в январе, когда с утра тридцать четыре, и это еще ветер слабый, но скоро песок заскрипит на зубах.
Да он бы вообще туда не поехал.
Чего он там забыл.
Глава 2
Forbidden Planet
До конца улицы было метров двести. Раньше там стоял трехэтажный дом, запиравший перекресток с востока, но здание разнесло буквально до фундамента то ли взрывом, то ли удачным попаданием очень мощного снаряда, — и поверх груды строительного мусора открылся превосходный вид на центр. Наверное прав Смит: дом повалили специально, чтобы не мешал стрелять прямой наводкой. Кому? Большой пушке, кому еще... Местность за развалинами шла немного в гору и представляла собой обширный пустырь, заросший пыльной зеленью. Вдалеке сквозь марево угадывались высотки.
Леха дал увеличение. Да, первый взгляд не обманул. Повсюду на пустыре валялись металлические обломки цвета хаки, а между ними безмятежно паслись свиньи, черные, рыжие, пятнистые и в крапинку. Послевоенная идиллия, мать ее.
Обломки принадлежали малоразмерной колесной технике, скорее всего дронам-разведчикам, и кое-где на них сохранились тактические знаки, которые Лехе ничего не говорили. Это точно не маркировка «Кибернетики» или связанных с ней компаний, участвовавших в осаде центра. Ладно, сейчас посмотрим, кого тут убило. Справочник Института нам в помощь.
Леха достал планшет, вызвал нужный каталог, поразмышлял над ним секунду-другую, потом еще немного, удивляясь, отчего поиск не определяет мертвые дроны, и тогда уже заметил, что его электронные приблуды не коннектятся между собой. Разумеется, планшет стоило бы познакомить с «тележурналистским комплектом» еще перед выходом в город. Но Леха мало того что был не настоящим оператором, даже притворяться им не хотел. Навьючив на себя репортерскую сбрую, он решил, что с него хватит и такого подвига во имя науки... Коннект дело нехитрое, но уж начал выпендриваться, значит, продолжай.
«Как поступил бы на моем месте солдат? А вот вам!»
Леха прижал объектив планшета к видоискателю и посмотрел на обломки сквозь оба гаджета сразу. Такие методы в России зовут колхозными — наверное только поэтому русские еще помнят слово «колхоз», — зато они работают везде, даже в Африке.
Планшет звякнул. Леха подпрыгнул.
«Тревога! Химическая опасность! Вероятность 70%»
— Свинья! — прошипел Леха.
«В поле зрения объект культурного наследия ЮНЕСКО. Вероятность 60%»