Мертвецы зимы
Шрифт:
— Я восхищаюсь вами, — сказал Доктор. — Нет, правда. Получить второй шанс и так ужасно, абсолютно, совершенно упустить его…
— А вот здесь вы ошибаетесь, — возразил я. — Это такие как вы проигрывают и промахиваются. Я же рисковал. Вот что делает меня великим человеком, а таких как вы ничтожествами.
Доктор, ничуть не обидевшись, пожал плечами.
— Ну, в таком случае я предпочитаю быть ничтожеством.
Потом он взглянул мне в глаза. Не мигая, словно и не нуждался в этом.
— Ну, — сказал он. — Вы рисковали, так ведь по-вашему?
— И вот как много я потерял, — вздохнул
— А вместо этого… — скривился он.
— Ну да, — ответил я. — Знаю. Исцеляющее действие проходит.
— И что вы теперь будете делать? — спросил он.
— Ну… постараюсь по максимуму использовать отпущенное мне время. Надеюсь дочитать пару-тройку книг.
— Лучше возьмите небольшие книги, — улыбнулся он. — А мне пора улаживать то, что натворил. Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.
— Щедрость победителя? — криво ухмыльнулся я.
— Не только и не совсем, — отвечал он. — Мне вас жаль. Как я говорил, вы мне понравились.
— Взаимно! — ответил я.
И мы снова засмеялись. Потом мой смех перешел в надсадный кашель. Приступ оказался продолжительным.
Когда я прокашлялся и поднял голову, Доктора в комнате уже не было.
Что вспомнила Эми
Вот рассказ о том, как все это закончилось. Солнце, как обычно, появилось над стеклянной крышей столовой. Было холодное ветреное утро. Вокруг нас сидели тихие мрачные пациенты и слушали, как сестры Элквитин играют грустный реквием.
Вошел Доктор, стараясь не обращать внимания на обвиняющие взгляды окружающих. Он подсел ко мне и Рори за столик подальше от камина. Он молчал.
— Итак, — сказал наконец Рори, — все улажено, не так ли?
Доктор скривился.
— Ну да, история вернулась на круги своя. Сумбурная и не для всех окончившаяся счастливо.
Я махнула рукой в сторону других больных. Я старалась не встречаться взглядом с Оливией Элквитин.
— Что будет с ними? — спросила я.
— Ну… по-разному, — ответил Доктор с непринужденным видом. — Некоторые из них исцелятся, некоторые нет. Зависит от того, что именно пытались исправить существа, с чем именно они работали и насколько интенсивно. Я буду в порядке, и Рори тоже. И те, кто успел покинуть клинику… Но что с теми, кто еще лечится? — он вздохнул. — Им придется вновь довериться доктору Блуму. Свежий воздух, гигиена, экология — все это очень прогрессивно. Это обязательно прибавит им лет жизни — а этого и добивается доктор Блум. А я больше не буду вмешиваться — пусть история идет своим чередом.
— Правда? — сощурилась я.
— Честное слово, — ответил Доктор, избегая смотреть нам в глаза. — Ну… — пробубнил он, — в некотором роде…
Он заметил, что мы негодующе и недоверчиво смотрим на него.
— Ну а что я должен делать, вышвырнуть их пинками отсюда? — сердито поинтересовался он.
— Ну попробуй, — фыркнул Рори. — Сестры Элквитин живо вернут тебя с небес на землю.
Доктор кивнул.
— Будем считать это не счастливым концом, а менее печальным.
Я посмотрела на его лицо, такое усталое и печальное.
— А князь Борис? — спросила я.
Доктор надул щеки, с силой
— Он оказался слишком милым человеком. Мне следует держаться подальше от слишком обаятельных людей, — ответил он, и слабая улыбка скользнула по его губам. — К счастью, к тебе, Рори, это не относится.
— Вот как, — хмыкнул Рори.
— А как же ТАРДИС? — спросила я. — Она вернется к нам?
— О, конечно, она вернется. Думаю, она уже в пути, как последняя электричка.
— Надеюсь, — улыбнулась я.
— Ну, в другом случае нам придется здесь задержаться и подыскать работу, — невозмутимо сказал он.
Мы изумленно уставились на него.
— Ну, не в этой клинике, — смутился Доктор. — И не во Франции. И ненадолго. Нет.
Затем он принялся раскачиваться на своем стуле, до тех пор, пока тот не опрокинулся.
— Вот и результат, — сказал он.
Письмо от Марии
Сент-Кристоф,
9 декабря 1783
Милая мамочка!
Доктор прогнал всех монстров. Могу ли я теперь вернуться домой? Я так скучаю. Я решила, что назову щенят Эми и Рори!
Здесь так тихо теперь, не слышно ничего, кроме кашля. Мне так одиноко, тем более что Доктор, Эми и Рори собираются уезжать. Я не хочу оставаться тут одна.
Любящая тебя Мария.
Письмо от мистера Невилла
Сент-Кристоф,
9 декабря 1783
Дорогой Октавиус!
У меня есть для тебя, старый плут, и хорошие новости, и плохие.
Плохая новость — целительный эффект проходит. А хорошая новость — что я не вернусь домой. Таким образом позволив тебе избежать моего гнева и порки, которых ты заслуживаешь.
Я решил провести остаток своих дней здесь в Сент-Кристофе — здесь неплохая атмосфера и я даже завел себе друзей. Здесь я наконец-то обрел покой и хорошую компанию, хотя сейчас я не так часто могу позволить себе прогулки по берегу моря.
Зима тут хорошая — холодно, но сильных морозов нет, и иногда снег красиво ложится на море. Девушка-иностранка снова разговаривает со мной, а врач, который всем тут заправляет, в общем-то неплохой малый. Заслуживает еще одного шанса. Кто знает, может, я еще увижу весну…
Твой покорный слуга Генри Невилл
Дневник доктора Блума
9 декабря 1783
Раздался стук в дверь. Когда я крикнул: «Войдите!», вошел Доктор с чайным подносом.
— Доброе утро, доктор Блум! — сказал он.
Я не ответил, продолжая смотреть на море.
Он заговорил снова.
— Прошу еще раз прощения за то, что произошло с вашей женой.
— А я прошу прощения за то, что стрелял в вас, — ответил я.
— Ну вот и славно, — Доктор с грохотом поставил поднос на стол. — Значит, мир. Мы квиты.
Вот он, человек, который убил мою жену. Сидит напротив меня и улыбается. Но я же убил его. Решился на преступление. Нажал на курок. Заранее смирился с последствиями… И вот он, живехонек!