Мертвецы зимы

Госс Джеймс

Вот какой он, Доктор Смит — его лицо мягкое, милое и доброе, но он говорит грубейшие слова, и его глаза бегают вокруг, как у сумасшедшего.

Я пожала плечами: «Если вы о том, что мы видели, месье Доктор, то я этого не понимаю. Я не хочу говорить об этом, так как никто не поверит. Я хочу рассказать об этом маме. Может, тогда она заберет меня домой».

Доктор Смит скрестил руки. «Думаю, тебе следует ей рассказать, — его голос был печальным. — Здесь не место для ребенка».

И вот я рассказываю тебе это, мама. На пляже происходит что-то

ужасное, и это пугает меня. Милый Доктор Смит говорит, что ты должна забрать меня домой. Пожалуйста, ну пожалуйста, ну пожалуйста, могу я вернуться домой?!

Всегда любящая тебя, Мария.

Что Эми вспомнила

Я проснулась от криков Доктора Смита и моего мужа.

— Мальчики! — простонала я. — У меня все еще раскалывается голова. Вы мне не помогаете. Изобретите парацетамол или заткнитесь!

— Хорошо, — кивнул Доктор Смит и, ссутулясь, отошел к окну.

Мой супруг присел на краешек кровати.

— Это место немного неправильное, — сказал свет моей жизни.

— Это лепрозорий, — сказал Доктор Смит.

Я тотчас села в кровати.

— Ну, нечто вроде того, — добавил он. — Большинство людей здесь больны туберкулезом. Ужасная болезнь — абсолютно смертельная. Конечно, в наше время она тоже опасна, но все-таки излечима.

Мой муж (учившийся медицине, спасибо) вскочил.

— Его даже еще туберкулезом не называют, не так ли? Просто чахоткой.

— Что? — я чуть не рассмеялась. — Болезнь, от которой умирают поэты на диванах?

— Точно. — Доктор Смит помрачнел. — Ужасная, медленно прогрессирующая болезнь. Веками люди принимали ее за вампиризм. Знаете… — он всплеснул руками. — Худые и бледные, как модели, красные глаза, кровь на губах… Не любитель солнечного света. Плюс, если вы подхватили эту болезнь, ваша семья избегает вас. В лучшем случае, они считают это опасной заразой, которую они могут подцепить от вас. А если они не столь просвещены, то могут решить, что вы пьете их кровь по ночам.

— Мило, — сказала я.

Мой муж кивнул: «Но ведь сейчас то время, когда доктора отправляли людей лечиться на море, не так ли?»

— Ну… — Доктор покачал ладонью — жест, означающий «более-менее». — Это место опередило свое время. На целую сотню лет. Придется ждать правления Королевы Виктории, пока кто-нибудь не откроет настоящий санаторий для туберкулезников.

— Минуточку! — сказала я. — Это значит… ну, либо это место особенное…

Я вытянула ноги, готовясь спрыгнуть с кровати, но мой муж остановил меня.

— Или что-то в нем не так, — закончил он хмуро.

— Точно, — сказала я, возбужденно столкнув его с кровати и поднимаясь на ноги. — Это просто один из видов того, что мы любим. Это то, для чего мы живем. — Я шагнула к Доктору Смиту на неустойчивых шпильках. — И то, что мы делаем. Не так ли?

Доктор Смит повернулся и посмотрел на меня, его милое лицо было встревожено. — Ты уверена? Это… Мне ужасно жаль, но я не могу вспомнить, что мы делаем.

— Или

как мы сюда попали, — вздохнул мой супруг.

— Или даже кто мы такие, — откликнулся Доктор Смит, опускаясь на край кровати. — Хотя у меня есть странное ощущение, что мы путешествуем во времени.

Слишком много информации, чтобы переварить.

Я уперла руки в бока и прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Что ты сказал?! — переспросила я.

Мужчины всей моей жизни посмотрели друг на друга, затем снова на меня.

Наконец, мой муж заговорил:

— Эми, мы в затруднительном положении, — сказал он мягко.

Дневник Доктора Блума

5 декабря 1783

Я так и знал! Эти незнакомцы принесли беду.

Пердита рассказала мне, что встретила мистера Понда на берегу. Он стоял рядом с пациентами, наблюдая за их сном.

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, месье? — спросила она вежливо.

— Нет, нет, — он был очень груб. — Я жду шоу.

— Здесь нет никакого шоу, — сказала она довольно жестко. — Просто тяжелобольные люди лечатся.

— Я слышал, — ответил этот мерзавец. Он обвел рукой пляж и море вокруг него. — Но, кажется, здесь происходят необычные вещи.

Пердита вежливо рассмеялась.

— Боюсь, здесь нет чудес, месье. Мы просто помогаем им наполнить легкие чистым свежим воздухом. Но теперь солнце садится и им уже пора возвращаться в здание, — она хлопотала возле них, здесь поправляя одеяло, там трогая лоб. Она такая заботливая.

Мистер Понд продолжал свои странные расспросы.

— Но ведь не только это, не так ли?

Пердита подняла голову от очередного поправляемого одеяла, встретившись с его испытующим взглядом.

— Месье?

— Я слышал, что море поет для них.

Пердита покачала головой.

— Я еще слышал, — продолжил он, — что из моря приходят люди и танцуют с ними.

Пердита позволила себе улыбнуться. Вот мерзавец!

— Я ошибаюсь? — спросил он.

Пердита махнула рукой в сторону дремлющих больных.

— Как Вы можете видеть, месье, здесь нет ни песен, ни танцев. Пациенты моего мужа слишком больны, даже чтобы двигаться, и их нельзя беспокоить, — помолчав, она продолжила как можно более жестким и суровым голосом: — Может быть, вам лучше зайти внутрь, месье? Прошло не так много времени после вашей аварии. Боюсь, как бы вы не заболели.

— Это что, угроза? — сказал грубиян, словно обвиняя ее.

Она посмеялась над его грубостью.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Уверен, что нет, — сказал мистер Понд печально.

— Пожалуйста, месье, я настаиваю, чтобы вы зашли, для вашего же здоровья. Я вам гарантирую, что вы ничего не пропустите. Сегодня на пляже не будет никаких танцев.

— Вот как? — Мистер Понд стал еще более несносным. — А что, если я приглашу вас на танец?

Моя жена просто и твердо подавила его порыв.