Мертвецы зимы

Госс Джеймс

— Дальше?

— Да, — сказал Доктор Смит немного растерянно.

Я наблюдал, как он жевал свой стейк (мой оказался немного жестковат, а соус слишком жгуч), проглотил и удовлетворенно вздохнул. Я подумал, что его нужно немного простимулировать. Может, на него все еще влияло сотрясение мозга.

— Так-так, — сказал я, позволив себе крохотнейшую издевку, которую Доктор Смит, казалось, не заметил. — Это правда, что мы мало что можем сделать для большинства находящихся здесь людей. Слишком мало. Болезни легких, органов пищеварения, почек, ужасные раковые опухоли… мы слишком мало можем предложить им, и все

же, все же… — я обвел рукой комнату. — Я решил попытаться сделать хоть что-нибудь. В этом скромном месте произошли удивительные исцеления. Просто настоящие чудеса. — Я потер руки и взял со стола несколько морковок, ожидая, когда подействуют мои слова. — Воистину замечательно.

— Да уж, — сказал Доктор Смит, увлеченно рассматривая узор из ивовых ветвей на своей тарелке.

Он кашлянул и затем заговорил. Чего он только не наговорил! Я должен это записать… это был словно обзор нашего времени, сделанный в будущем. Он рассказывал, что 18 век был ужасно смертельным временем. О том, как мучительно вы и ваша мать трудились, чтобы родиться живым, затем старались нормально прожить детство, вы могли умереть от множества ужасных вещей… и даже от простых недомоганий, которые в свое время можно будет легко вылечить пригоршней таблеток. Он говорил, как мало людей в наше жуткое время умерло от старости. Он сказал, что наше время — ужасно грязный период, хотя люди начали пользоваться водой в больших количествах для питья и умывания, но они не умеют как следует ее очищать. Гораздо счастливее, сказал он, мы жили 100 лет назад и будем жить 100 лет спустя. Затем, он резко встряхнул головой и уставился на меня.

— Прошу прощения, — сказал он, кашлянув снова. — Много миль спустя. Много лет спустя.

— Ничего, ничего, — отмахнулся я, как от какой-нибудь чепухи. Но вдруг… вдруг я ощутил ледяное дурное предчувствие. Я наблюдал за ним поверх тарелки с картошкой, думая о его словах. Странное беспокойство не покидало меня. Мне захотелось узнать, что заставило Косова сказать, будто наши странные друзья на пляже заинтересованы в этом непонятном Докторе.

Конечно, он сидел спиной к окнам. Я тщательно это спланировал. Поэтому он не имел ни малейшего понятия, что находилось там, за его спиной. Оно прислушивалось к каждому его слову. Оно наблюдало за ним.

— Скажите мне, — сказал вдруг Смит, кашлянув, — что на самом деле происходит там на берегу?

Я чуть не поперхнулся. Как будто он читает мои мысли, как будто он знает о том, Что там снаружи… Но как он узнал? Я изучил его лицо. Он просто таращился на меня. Большеглазый и невинный как молодой щенок.

— На берегу? — у меня в горле пересохло. Я поспешно глотнул вина, и оно пролилось мимо рта, стекая на подбородок. Прекрати, Блум, ты показываешь ему, как ты напуган. Его взгляд продолжал меня нервировать. Немигающий — как я вдруг подумал, словно у змеи, гипнотизирующей добычу.

— Да, — ответил он. — Берег. Он очень замечательный. И все эти пациенты, которые там сидят.

— Вы видели, как они…? — я сглотнул. Прямота парня встревожила меня. И он, и мистер Понд возвращались на берег — это пугало. Как много они узнали?

— Да, — кивнул он, его улыбка стала шире. — Я бродил там сегодня. Действительно, очень интересно.

— Простое лечение свежим воздухом, — промямлил я утратившим твердость голосом.

— Я

бы это так не назвал, — хмыкнул он. Как много он увидел?

Шум. Легкое постукивание. Кто-нибудь другой подумал бы, что это просто ветка скребется в окно. Но я знал, что это не так. Я знал, что это было. Я посмотрел сквозь стекло. Простым сигналом я покончу с этим. Я могу пригласить создание сюда. И с Доктором Смитом будет покончено.

Но стоит ли? Это ли мне нужно? Я облизал губы, пытаясь собраться с мыслями.

Я был спасен, когда открылась дверь, и вошла моя жена. Она была иллюстрацией доброго здоровья, такая красивая, такая добрая, такая заботливая. Я вскочил со стула.

— Мой милый, ты в порядке?

При свете свечей моя жена сияла хрупкой красотой, как бумажный фонарик. Ее волосы были уложены тугими колечками, обрамлявшими ее лицо милыми завитками. Она нежно улыбнулась мне, и элегантно поклонилась Доктору Смиту.

Тот присвистнул. «Кто-то рвется прочь из их лиги», — пробормотал он.

— Что? — спросил я.

Доктор Смит растерялся. «Мадам, я рад, что вы поправились и можете присоединиться к нам», — сказал он, улыбаясь.

— Благодарю вас, — моя дорогая жена пожала руку Доктора Смита, твердо и вежливо. — Добрый вечер, месье. Я рада, что моему мужу составил компанию его соратник по профессии, — она подняла руку, успокаивая мои отчаянные призывы к ней вернуться в постель.

— Нет, пожалуйста, не смотри на меня так, — сказала она мягко. — Это просто головная боль, вот и всё. Мне трудно справляться с повышенным вниманием милого Йохана к моему самочувствию, даже когда у меня простой насморк, — она любовно улыбнулась мне, благослови ее Бог.

— Может, мне принести вам немного сыра? Могу подбросить дров в огонь, — она решительно отмела наши предложения помощи. — Слуги здесь слишком слабые и худые, Доктор Смит. Нам приходится делать все самим зимой. Все очень хорошо относятся к нашему управлению домом, — она осеклась.

Доктор Смит помог ей бросить несколько полешек на тлеющие угли.

— Все, за исключением бедного мистера Невилла? — спросил он, усмехнувшись.

Пердита выпрямилась, стряхнув с рук пыль, прежде чем упереть их в бока: «Однако! Как, ради всего святого, вы практикуете медицину в Англии, если все ваши пациенты так жалуются?»

Доктор Смит посмотрел на нее, и его лицо погрустнело.

— Мне очень жаль, — признался он грустно. — Знаете, что? Я не могу припомнить ни одного случая из моей медицинской практики.

Она, сочувственно кивнув, передала ему сыр. Доктор Смит съел несколько виноградин, выплевывая косточки прямо в огонь, не заботясь о приличиях.

Он попытался вернуться к теме происшествий на берегу, но моя Пердита безжалостно отвергала любые попытки заговорить об этом. Каждое ее слово было хвалебной песнью моим успехам, чудесной местности, кристальной чистоте воздуха, чудесной погоде, ее несказанному удовольствию, когда безнадежные больные уезжали домой полностью здоровыми.

Наконец, после кофе (не очень хорошего, увы — надо бы поговорить с поваром), Доктор Смит встал и поклонился нам обоим, благодаря нас за приятный вечер. Затем он повернулся и посмотрел в окно. Не было ни малейших признаков того, что там что-то было. Он кашлянул, вздохнул и вышел.