Мертвее не бывает
Шрифт:
— Извини, — сказал он. — Наверное, про такие ситуации говорят «чересчур остро отреагировал». Простишь меня?
— Конечно, — ответила я. Мне казалось, что мои нервы вот-вот лопнут. Я потянулась за бокалом и сделала большой глоток — быстро, чтобы не успеть почувствовать вкус.
Джаред начал успокаиваться.
— Может, расскажешь мне про редакцию? Раз тебе там так нравится.
И я рассказала. Про Эллиот, Марли, Чада, мистера Жанике… про все фотосессии, которые я провела. Ну, про все, кроме тех, где был Картер. Я подумала, что, если
К концу ужина я выпила весь бокал, и у меня немного кружилась голова. Все еще было неловко, хоть алкоголь и развязал язык. Внезапно я задумалась: сколько я уже говорю про то, как крута Эллиот? Пять минут? Или целый час?
— Мне пора домой. — Я встала, но комната поплыла у меня перед глазами.
— А по-моему, тебя нельзя отпускать, — сказал Джаред. — Не думал, что ты свалишься от бокала. Посиди немного, чтобы прийти в себя.
Я позвонила маме и сказала, что мы с Джаредом хотим посмотреть кино, но я буду дома к десяти. Слова выпрыгивали из моего рта, словно скользкие рыбешки, но мама, кажется, ничего не заметила.
Может, воды попьешь? — предложил Джаред.
Я покачала головой. Она болела.
— Мне просто надо присесть.
Он помог мне дойти до дивана и включил телевизор.
Я положила руку ему на бедро.
— Прости, — пробормотала я. — Кажется, я свалилась бы и от глоточка.
Он тихонько рассмеялся.
— Тебе к-к-кажицца, да?
— Я так сказала? — Слова казались слишком толстыми, их было трудно произносить.
— Нет. — Он нежно откинул волосы с моих глаз. — Извини. Больше не буду тебя дразнить.
Я зевнула ему в лицо.
— Я так устала.
— Да, ты и правда свалилась бы и от глоточка. — Он наклонился ко мне. — Но ты все равно очень милая
Я не успела почувствовать, когда закончился поцелуй. Я отключилась.
— Алексис?
В моих висках пульсировала боль, как будто я слишком туго завязала на голове бандану. Открыв глаза, я увидела, что надо мной стоит Джаред.
— Ой, — произнесла я.
— И тебе привет. — Он взял меня за руку и помог сесть
— У меня как будто вся голова подшипниками набита, — простонала я.
— Уже поздно, — сказал он. — Сможешь сесть за руль?
— Сколько времени?
— Девять сорок пять.
От этих слов мои глаза открылись окончательно. Неужели я проспала целых два часа?
— Я могу отвезти тебя домой на твоей машине и вернуться на такси.
— Я в порядке, я уверена. Это же был всего один бокал.
Джареду, похоже, стало неловко.
— Я щедро его наполнил.
— Но с тобой-то все в порядке.
Он пригладил мне волосы. Ощущать кожей прикосновение его прохладных пальцев было божественно, и я прижалась лицом к его руке.
— Я люблю вино, — сказал он. — Папа разрешает мне выпить бокал за ужином с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.
— Со мной все нормально, — сказала я, поднимаясь.
— Потом разберемся, — сказал Джаред. — Схожу за курткой. Где твои ключи?
К тому моменту, как мы добрались до моего дома, я снова отключилась. Я забыла, что хотела дать Джареду деньги на такси. Я смогла только почистить зубы, переодеться в пижаму и свалиться на кровать.
Бывает, что просыпаешься, потому что тебе стало слишком жарко или холодно. Или оттого, что хочется пить или писать. Бывает, что тебя будит шум. А иногда просыпаешься просто так.
Я зевнула, потянулась и, вынув руку из-под подушки, немного встряхнула ею, чтобы кровь снова прилила к пальцам. Голова еще кружилась, так что я опустила ее обратно на подушку и снова закрыла глаза, пытаясь избавиться от ощущения, что все вокруг плывет.
И тут моей щеки что-то легонько коснулось.
Я нащупала пальцами что-то мягкое и влажное. У меня перехватило дыхание, и я изо всех сил шлепнула себя по лицу, как будто в темноте по мне полз паук. Выскочив из кровати, я включила свет.
На моей подушке лежал один-единственный желтый лепесток.
Я огляделась. Голова была тяжелой, а в ушах стучала кровь, поэтому мне показалось, что в комнате тихо. Пока я не прислушалась получше.
Вззззззззззз.
— Эй? — прошептала я.
Но ответа не было.
Моя щека начала гореть, поэтому я повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть, не царапнула ли я себя. Мне казалось, что меня придавливает к земле. Мозги не соображали. Я все еще была пьяна и даже не могла заставить себя насторожиться.
Звук шел как будто бы откуда-то сзади. Но я ясно видела, что в комнате пусто.
Не думая, что делаю, я потянулась за фотоаппаратом и стала снимать свое отражение.
Первое, что я заметила, посмотрев на экран: выдержка была слишком короткой. В комнате не хватало света, а у меня не было сил менять настройки, хоть в последний раз выставляла их, когда снимала на солнце. На фотографии все получилось темнее, чем должно быть, а значит, вся она должна была быть сплошным черным недодержанным прямоугольником.
Но нет.
Там что-то было.
Из моих легких вырвался последний воздух. Я сжала фотоаппарат мертвой хваткой.
До этого момента мне казалось, что я видела яркое пятно света — в лесу с Эшлин, на экране телевизора, перед домиком на другой стороне города. Но это был призрак. Призрак девочки.
И она не была похожа ни на одного из призраков, которых я видела раньше.
Она двигалась.
На фотографии.
Все ее тело слегка мерцало, как неоновая вывеска, которая вот-вот перегорит. Из-за этого складывалось впечатление, что она светится, и ее фигура казалась слегка размытой, будто девочка одновременно делала миллион едва заметных движений. Даже на моей фотографии она вся… ходила ходуном.