Мертвое Небо

Мазин Александр Владимирович

Светлорожденный поиграл с хуридитом с минуту, держа его в полной уверенности, что тот вот-вот прикончит чужеземца. Потом вспомнил, что Рудж ранен,– и разрубил монаху загривок.

– Пустяк,– сказал Данил, наскоро перевязав раны кормчего.– Займись девушкой, Мореход, а я погляжу, не осталось ли где нахального монаха.

– Как они попали в дом? – спросил Рудж.– Я не слышал никакого шума, пока эти уроды не ворвались в комнату.

– Угу,– пробормотал Данил.– Хороший вопрос. Попробую выяснить. Заодно

и обуюсь. Тут на полу теперь столько острого железа, что можно порезаться.

Данил вышел. Рудж накрыл Ниминоа одеялом, полотенцем стер кровь с ее щеки. Девушка благодарно улыбнулась. И тут ковер под ногами кормчего запрокинулся, как палуба в шторм. Тупой удар в затылок, белые звезды и темнота.

VII

Гривуш мертв. Затылок – всмятку. Но погиб – как воин. Доказательство – солдат с порванным горлом. И рядом – железный каминный прут с красным потеком крови.

Данил потер ладонью лоб. В Аркисе говорят: «Когда все идет хорошо – жди беды». Еще говорят: «Беды и дикие псы бродят стаями». Итак, в доме трое живых: Ниминоа, Рудж и он сам. И несколько десятков покойников. Последних Данил прикончил десять минут назад: хуридиты настолько увлеклись сундуками Гривуша, что даже оружие побросали. Данил поморщился: солдаты, сожри их крысы! Впрочем, скорее всего и сожрут. Итак, раньше он сетовал на Судьбу, давшую ему в попутчики морехода. Теперь – еще и девушка.

Глухой стон вывел светлорожденного из задумчивости. Тысяча демонов. «Мертвый» купец скреб пальцами по полу, пытаясь.

– Гривуш! – Данил опустился на колени.

Купец лежал ничком, и череп у него был проломлен. Уж в этом-то светлорожденный ошибиться не мог.

– Гривуш!

– Данил… Ними…

– Жива,– быстро сказал светлорожденный.– Лежи, не двигайся.

– Ними… позови…

– Да.

Светлорожденный бросился наверх. Гривуш мог умереть в любое мгновение..

– Рудж! – Голос Ниминоа выдернул кормчего из темноты.

– Что? Где? – пробормотал мореход.

И обнаружил, что лежит на полу, голова его – на коленях девушки.

– Ты ранен,– мягко сказала Ниминоа.– Потерял сознание от потери крови. Кровь я остановила, но этого мало. Лежи. Я сейчас…

Она встала и легким шагом пересекла спальню. Обнаженная, прекрасная и гибкая, как тайская танцовщица.

– Сейчас, родной!

Кувшин с водой, губка, флакон с черной вязкой массой.

Кинжалом Руджа девушка разрезала рукава куртки, промыла раны и наложила повязки с черной смолой. Смола жгла огнем. Кормчий поморщился.

– Сейчас пройдет, милый,– ласково произнесла Ниминоа.

– Я знаю. Это урнгурское зелье?

– Да.

Рудж усмехнулся:

– Это я должен помогать тебе, а не наоборот,– сказал он.– Ты вся в крови.

Ниминоа взглянула на свою грудь, и смуглые щеки ее слегка порозовели.

– Это не моя кровь,– проговорила она.

Боги! Она успела забыть, что произошло! Когда Рудж упал, она забыла обо всем. И откуда только силы взялись?

– Закрой глаза, милый. Не надо видеть меня такой.

– Ты прекрасна! – искренне проговорил кормчий. Но покорно зажмурился.

Спокойно (крови она не боялась, ведь это всего лишь кровь монаха) дочь Гривуша обтерлась влажной губкой, оделась, привела в порядок волосы. Время двигалось медленно, и будущее не казалось страшным. Потому что рядом – Рудж.

– Выпей!

Рудж открыл глаза. Ними протягивала ему бокал с темной жидкостью.

– Это вино?

– Не совсем.

Жидкость обожгла рот, но внутри будто свежей кровью растеклась по жилам. Рудж сразу ощутил прилив сил.

– Ниминоа!

Данил вбежал в комнату.

Едва взглянув на него, дочь Гривуша побледнела.

– Отец?!

– Ранен,– отрывисто сказал Данил.– Если ты поторопишься….

Он хотел добавить: «…то застанешь его живым». Удержался.

Ниминоа кивнула.

– Рана опасная? – с удивившим Данила спокойствием спросила она, собирая все необходимое для врачевания.

– Да.

Девушка еще раз кивнула.

– Где он?

– В каминной.

– Вам нужно уходить,– прошептал Гривуш.

Голова его лежала на коленях Ниминоа. Девушка обработала рану, как настоящий лекарь: промыла, извлекла осколки костей, наложила урнгурскую смолу. К счастью, ее отец не чувствовал боли.

«Или – к несчастью»,– подумал светлорожденный.

Вряд ли Гривуш выживет. С такими ранами выживают только маги. Или те, кого маги исцелят. Но Ниминоа его восхищала. И уже не только красота ее, но и мужество. Девушка перенесла за одну ночь больше, чем иные – за всю жизнь. А вела себя как настоящий воин. «Боль, страх, жалость, ненависть – не остановят тебя. Делай, что должно, и будь что будет». Мангхэл-сёрк. Правило тридцать шестое.

«Таковы, должно быть, женщины вагаров,– подумал Данил.– Демоны Проклятых!» Зеленое сияние стекало с тонких пальчиков Ниминоа. Волшебница?

Светлорожденный взглянул еще раз. Ничего. Показалось?

– Вам? – спросил Рудж.– А ты, Гривуш?

– Со мной вам не уйти,– чуть слышно ответил купец.– Может, монахи меня не тронут. Я нужен.

«Ложь,– подумал Данил.– Но он прав. Если дом обложили, с раненым мне не прорваться».

– Из дома есть тайный ход.

– Куда? – спросил светлорожденный.

– В другой мой дом. Ними знает.

– Знаю,– кивнула девушка.– Мы возьмем тебя с собой.

– Да! – сказал Рудж.

– Нет,– прошептал купец.

Данил молчал, прикидывал. Тайный ход – это шанс. Это не прорываться с боем.

– Я видел внизу тележку,– сказал Рудж.– Если к ней приспособить носилки…

Гривуш весил в полтора раза больше, чем кормчий.

– Я сейчас принесу,– Рудж поднялся.

И тут забарабанили во входную дверь.

– Все,– сказал Данил.– Время вышло.